Пятый угол (СИ)

Питтсбург. Воспоминания. Ноябрь 2006-ноябрь 2007.

Первый год без Джастина был длиннее, чем вся моя жизнь. Я барахтался в яме не желающего застывать цемента, упуская опору из-под ног и теряя себя. Вылезать начал только три месяца назад.

…В этот год несколько раз собирался продать лофт - и не продал.

…В этот год каждый уикэнд летал в Торонто, вызывая ревность Мелани, недоумение Линдси и радость Гаса.

…В этот год сменил номера всех телефонов.

…В этот год ненавидел солнце.

…В этот год утроил прибыль Киннетика.

…В этот год никогда не ел джамбалайю.

…В этот год утро начиналось со слова «должен».

…В этот год раскрасил все джастиновские черно-белые наброски к Гневу, которыми был забит ящик стола.

…В этот год снова стал слушать Моби, иногда надевая черную рубашку, в которой он танцевал в тот день.

…В этот год боялся себя и решил стать хорошим для всех в семье. Они не преминули использовать возможность «объездить Кинни», но мне было все равно. Ровно как не трогали их советы, вопросы, поучения и визиты без предупреждения.

…В этот год хотелось задушить и перетрахать всех блондинов в Питтсбурге. Вавилоняне разнесли слух о предпочтениях хозяина, и почти каждый день в клубе появлялся либо новый блондин, либо перекрашенный брюнет. Было меньше хлопот.

…В этот год разошелся с Майклом, мы общались, но без прежнего доверия. Охлаждение инициировал я, потому как, слыша от него очередную сентенцию на тему «Ты и Джастин», был готов совершить другоубийство.

…В этот год был очень спокойным. Внешне.

…В этот год понял ощущения парализованных и оформил бумаги, что в случае моего тотального обездвижения, даже при сохраненном рассудке, подписываюсь под эвтаназией.

…В этот год был уязвим, сентиментален и тратил все силы, чтобы скрыть.

…В этот год сумел обмануть почти всех. Только Тед видел меня голым. Но молчал, спасибо.

…В этот год иногда часами набирал фразу «всеправильновсеправильновсеправильно...».

…В этот год научился поверхностно дышать.

... В этот год ни с кем не целовался.

…В этот год имя «Джастин», не важно, шла речь о нем или о ком-то еще, вызывало в желудке оргию взбесившихся ежей.

…В этот год каждый день ехал за ним и возвращал в Питтсбург.

…В этот год перестал быть собой.

Но генетически заложенное чувство самосохранения и время - не пустые слова. Острая стадия перешла в хроническую, а я принял решение вернуть доджастиновского Брайана Кинни, - эгоистичного засранца. В первый же день примерки старой-новой маски появился Гектор.

…И сейчас там, за дверью, среди ржавых пик и острых осколков нашего прошлого, в нашем душе, около нашей кровати – Джастин. Живой, теплый, красивый. Он изменился: отрасли волосы, светлее стали глаза, острее скулы, четче рот, прямая спина, вскинутая голова, чуть огрубевший подбородок и мужской кадык. Блядски хотелось прикоснуться к нему.

Спокойно. Это жизнь. Ему – его. Тебе – твоя. Все правильно. Боль – неотъемлемая часть любого бытия. Отказываясь от него в Нью-Йорке ты заглянул в бездну, - сейчас бездна смотрит на тебя.

Вспоминаю последние вчерашние слова Гектора в Киннетике: «У него скоро две крупные выставки: в Мадриде и Барселоне. Через месяц берут картины на вернисаж в Берлине, далее Бостон, Чикаго».

Все правильно!

Полчаса… Без сантиментов и драм.

Я вернулся в лофт…

POV Джастин

Нью-Йорк. Воспоминания. Ноябрь 2006.

…После ухода Брайана лег на пол. Ни мыслей, ни образов, ни чувств - ничего. Все краски студии смешались в серо-коричнево-зеленую массу, залепившую глаза, нос, рот. Было не плохо, не больно, не страшно. Никак. Я лежал. Не верил – и верил.

Потом позвонил Гектор, приехал, забрал к себе. Он все время был рядом: выслушивал молчание, помогал решать какие-то вопросы, следил, чтобы я ел. Когда накрыл приступ головной боли и снова начался сильный тремор в руке, он протащил меня по врачам. Гектор вливал лекарство и желание жить. Орал на Кэролайн, едва та предположила, что мое душевное состояние может помешать работе. Ни слова не говорил о Брайане… Но постоянно о том, как любит меня, ценит и хочет оберегать, понимать, слушать. Как верит в мой талант, мечтает поддерживать его. Я хотел ему верить - и верил.

А через месяц стал жить. Назло. На злости. Брайана больше нет, он не любит и не хочет. Но я выживу. Не буду страдать как маленький хныкающий педик. Докажу… Что? Всё! Что Джастин Тейлор не игрушка, надоела – выбросил. Что Джастина Тейлора по праву называют одним из самых прогрессивных молодых художников-авангардистов. Что Джастина Тейлора любят и желают, а Гектор - не хуже мистера трах Кинни.

Прошло полгода. Успешные полгода. Потом Испания, Европа, снова Испания. Виллу в Малаге Гектор предложил назвать моей мастерской. И… там я сломался. В один момент. Рисуя, не помню уже что, машинально водя кистью, увидел его лицо, проступающее сквозь размытый фон. Брайан был как в тот день, когда смотрел из Корвета на меня, расклеивающего листовки. Рука продолжала рисовать: лицо становилось ближе, глаза ярче. Они затягивали, прижимали, раздевали.