Пятый всадник

Запись номер Семь

Октябрь был аномально холодным. Вот и верь после этого в глобальное потепление.

Зарплату за октябрь простым смертным не обещали вообще.

Похоже, экономика переходила на мобилизационные рельсы. Может, от этого ее лихорадило. А еще вроде бы ввели уже не санкции, а частичное эмбарго. Как против Саддама в свое время.

Часто видел в небе военные самолеты. В некоторые дни их было больше, чем гражданских.

И какие-то задрапированные брезентом эшелоны с военной техникой проходили подозрительно часто по железнодорожной магистрали. То на запад, то на восток.

Учения, ясное дело.

Электричество теперь отключали довольно часто. И тоже все ответы: «временные трудности, сохраняйте спокойствие».

– Сходи в торговый центр. Тебе надо на это посмотреть, – сказала Настя, вернувшись из поездки за покупками.

Я последовал ее совету, на следующий день выбрался туда же. И охнул – на месте гипермаркета «Полоса» стоял наполовину ободранный каркас. Площадка была огорожена забором из профлиста.

Голые ребра скелета отражали солнечные лучи. Рядом со зданием стоял большой автокран. И еще какая-то техника.

Я понял, что огромный храм торговли скоро разберут как конструктор, еще быстрее, чем он в свое время возводился. Через месяц тут будет только фундамент.

В новостях говорили, что причина в низкой рентабельности, а на этом месте потом разобьют аллею. Мол, формат гипермаркетов себя не оправдал из-за того, что был вытеснен дешевыми «супермаркетами у дома».

Хотя я знал, что и у тех дела плохи. Деньги у людей еще есть, но товар такое ощущение, что заканчивается.

Куда же повезут эти детали? В другой регион? В другую страну?

Похоже, с «невидимой рукой рынка» что-то случилось.

* * *

В новостях еще была оптимистичная картинка, но в сети говорили страшное.

Что в высших эшелонах власти и верхушке армии такой бардак, что ни приведи господь. Что опричники государевы ищут уже не пятую колонну, а шестую – предателей в рядах того, что называется истеблишмент. Были аресты, громкие расследования, облавы, министров и генералов снимали с постов постоянно.

Что угля на областных ТЭЦ осталось на неделю. Что коммуникации в ужасном состоянии. И что последние аварии похожи на диверсии. Что существующие (и не пострадавшие от волны аварийных ситуаций) электростанции покрывают энергопотребление только на семьдесят процентов. Что волки уже заходят в города и жрут людей. Что участились случаи разбойных нападений, когда налетчики уносят не выручку из кассы, а еду.

Однажды электроэнергию отключили на целые сутки. Тепло уже не раз отключали и на более долгий срок.

Нет, о чем-то похожем и раньше говорили – определенный круг людей. Но теперь эти настроении вылились за пределы параноидальных сообществ и стали всеобщими.

Ассортимент на полках супермаркетов напоминал то, что рассказывают о застойных годах. И везде были объявления: «не больше стольки-то штук».

«Следующая остановка – блокадный Ленинград?» – думал я.

* * *

Той ночью впервые отключили и свет, и тепло разом. А еще воду.

Я проснулся от сильного холода, весь покрытый гусиной кожей. От стены с окном тянуло еще сильнее, несмотря на стеклопакеты. Видимо, были какие-то щели. Дом железобетонный, времен раннего Брежнева, а квартира угловая.

В темноте я увидел ее глаза. Не спрашивайте, как. Я понимаю, что она не кошка, и они не могут светиться. Может, отраженным светом луны и звезд – так ведь будет романтичнее?

Она была близко ко мне. С тех пор, как моя измена вскрылась, мы спали как чужие люди – чаще в разных комнатах, она на кровати, я на диване в «зале». Когда ложились в одной комнате, спали строго на разных сторонах кровати. Как рыцарь со своей возлюбленной в какой-то легенде… не помню уже про кого.

Она не выгоняла меня, но я видел, что ей безразлично.

Вместе мы за эти несколько месяцев не были ни разу.

Все-таки дураки марксисты. Неправильно определяли соотношение биологического и социального в человеке. Поэтому и проиграли, посчитав, что жажда наживы – это поверхностное, привнесенное обществом, и, мол, так просто воспитать нового человека.

А человек – это такая скотина. Голая обезьяна, вставшая на задние лапы. Травоядный, который стал сначала пожирателем падали и мелких зверьков, а потом и убийцей, охотником. Да так старался, гоняясь за оленями с копьем, что весь облез, сердешный.

Это наш базис, а над ним уже строится все здание цивилизации – религии, идеологии, культура, наука и прочая херня.

Да, есть что-то еще. Что-то светлое, духовное. Но, может, это что-то есть и у высших животных, кто знает?

Пусть плюнет в меня тот, кто скажет, что никогда не испытывал этого чувства. Может, оно тоже своего рода инстинкт, но высшего порядка. Нацеленный на то, чтобы не только произвести потомство, но и привязать отца к матери на срок, достаточный для воспитания существа, которое дольше всех остается несамостоятельным. Иногда даже лет до тридцати пяти.

Так говорил циник во мне. Но я заткнул ему рот.