Пятый всадник

– Юки, у меня, правда, все в порядке. Совсем ни к чему так волноваться, – под конец разговора еще раз заявила Кэйко.

– Ну хорошо, мама, хорошо. Я позвоню вечером. Едва успев нажать кнопку отбоя, она услышала, как кто-то ее окликнул.

Юки принялась озираться – и увидела возбужденную Синди, бесцеремонно расталкивавшую толпу на манер ледокола. Народ просто шарахался в стороны под напором ее острых локтей.

– Ты была? Ты слышала? – с ходу начала журналистка, не успев перевести дух. – Что ты думаешь про речь О'Мара? Ответь мне как профессионал, а?

– Ну, – сказала Юки, до сих пор чувствуя, как в ушах бухает кровь, – адвокаты любят повторять, что дело выигрывают или проигрывают как раз во время вступительной речи.

– Секунду, – прервала ее Синди, что-то царапая в блокноте, – я запишу… Ага, чудненько. Пойдет первой строкой. Итак?

– Я бы сказала, что речь О'Мара произвела эффект разорвавшегося снаряда, – задумчиво продолжила Юки. – Она попала в госпиталь таким калибром, что присяжные этого не забудут. Ни за что. И я в том числе… Ты только подумай! В муниципальном госпитале нанимают дешевую рабсилу. И от этого гибнут пациенты. Небрежность, халатность… Господи Боже, и это называется медициной! Ты знаешь, О'Мара меня так завела, что я тут же позвонила маме и сказала, что мы ее переводим в Сент-Френсис.

– Серьезно? Когда?

– Да в том-то и дело… Я пыталась-пыталась, а она – ни в какую! Хоть ты тресни… Мы даже повздорили слегка… – Юки расстроено покачала головой и произнесла, подражая интонациям матери: – «Ю-Юки-и-и-и! Ты хочешь, чтобы я расстроилась? Чтобы у меня началась инфарктность? Мне здесь нравится. И доктор нравится, и палата. Да, и не забудь захватить щипцы для завивки. И еще тот розовый пеньюар с драконом!» – Она вздохнула, а потом все же фыркнула от смеха. – Честное слово, мать ведет себя так, будто на воды выехала. Я ей чуть было не сказала: «Может, еще лосьон для загара захватить?» Но ты знаешь, я не передала ей самого главного. Слов О'Мара. Просто не хотела пугать… А ведь у меня сердце зашлось, когда все эти люди вскинули руки…

– Так, может, тебе просто съездить к ней и забрать? Пускай говорит что хочет, а ты стой на своем, – предложила Синди.

– Да я уже думала… А вдруг у нее и вправду от расстройства случится эта самая «инфарктность»?

Синди кивнула.

– И когда выписка?

– По словам доктора Пирса, в четверг утром. Сразу после магниторезонансного обследования… О-ох… «Мистер Пирс – хороший доктор!», «Мистер Пирс – мужчина славный!»

– «Мистер Пирс – твой будущий супруг!»

– Вот-вот…

– Ты сама-то как, в порядке?

– Тьфу-тьфу, вроде бы. Вечером опять к маме, посижу с ней за компанию.

– А до этого будешь здесь?

– Надо вернуться в офис… – ответила Юки, хотя сама чувствовала, что не в силах противостоять искушению. – А, ладно! Страсть хочу послушать вступительную речь от Ларри Крамера! Такое – да пропустить?!

– Пересаживайся ко мне, – улыбнулась Синди.

Глава 21

Синди с огромным интересом следила, как Ларри Крамер встает с места, неторопливо расправляется во весь свой почти двухметровый рост (при соответствующей ширине плеч) и эдакой сизо-серой громадой ступает в центр. Его густые каштановые волосы были зачесаны к затылку, подчеркивая выдающуюся во всех смыслах челюсть и в целом придавая ему вид морского волка, идущего наперекор стихиям. «Не человек, а перпетуум мобиле. Только вперед!» Крамер приветствовал многоуважаемый суд, затем развернул свою добродушную улыбку на присяжных и поблагодарил их за участие в столь важном для справедливости деле.

– Мисс О'Мара права в одном, – заявил он, хватаясь мясистыми руками за перила, опоясывающие скамью присяжных. – Категорически, на все сто процентов она права в том, что весь наш процесс обусловлен алчностью. Алчностью ее клиентов… Я не стану отрицать, – помолчав долю секунды, продолжил он, – что когда люди умирают не по своей вине, это всегда трагедия. Однако их семьи пришли сегодня в суд с одной-единственной целью. Им хочется сорвать куш, якобы в компенсацию за смерть родных и близких. Они пришли за деньгами.

Крамер навалился на перила и уставился в лица присяжных:

– В глазах большинства людей такое отношение будет выглядеть циничным, мстительным или корыстным. Впрочем, разве виновен в этом ответчик?

Он с силой оттолкнулся от перил и, словно уйдя в печальное раздумье, лишь через пару-тройку секунд вспомнил про присяжных.

– Я знаю, что такое боль, тоска и горечь. Я потерял двух близких людей: отца и собственного сына. Оба умерли в больнице. Мой мальчик – через три дня после появления на свет. Подарок и благословение – вот кем он был для нашей семьи, но судьба разлучила нас… А отец был мне лучшим другом, наставником, капитаном всех тех команд, что болели за меня и желали удачи… Я тоскую по моим родным каждый день…

Тут скорбное лицо адвоката слегка просветлело, и он принялся гипнотическим маятником прохаживаться взад-вперед перед присяжными.