Читаем Пiд тихими вербами полностью

Хоч би хто ходив до його, одвiдував!.. А то мов повмирали всi!.. Нi мати, нi Гаїнка, нi товаришi!.. Невже ж вони забули за його, що не прийдуть?!

Нi, нi! Не забули. Це щось не так, це або їх не пускають, або вони хворi. Боже, боже! Хто ж їм пособить, хто ж їх догляне? Може, їх уже й на свiтi нема?

Тяжкi, безнадiйнi думки мiшалися iз згадками про минуле, про любих, серцевi дорогих людей. Мов намальоване ставало перед їм життя на волi… Заплющував очi i бачив сам себе серед поля широкого. Весело та дружно йдуть воли дужi, глибоко плуг лемешами впивається в чорную землю, за скибою скиба лягає, а Зiнько йде за плугом, руки на чепiгах, i радiсно йому розкривати землянеє лоно, щоб кинути в його золотеє зерно… Кидає, сiє, i от уже сходи зеленiють, от пiдбиваються вгору, колос викидають… Красується колос, i вiдкрасується, i похилиться важкою, повнозернистою головою додолу… Дзвенить коса, покiс лягає…

"Гаїнко! Не оставайсь!" - смiючись, гукає Зiнько.

"Зiньку! Швидше, а то за ноги пiймаю!" - вiдгукує Гаїнка, поспiшаючися в'язати з усiєї сили.

Спинився вiн косу погострити, глянув позад себе: самi снопи лежать на постатi, нема непов'язаного, а Гаїнка стоїть i втирає рукавом пiт iз чола… Обличчя загорiло, почервонiло, сорочка пилом припала, i той пил зостається в Гаїнки на лобi. Помальоване обличчя стає чудне, але таке воно любе, таке гарне Зiньковi!.. Ой, щира ж та гарна робiтниця з його маленької Гаїнки!..

Нiч прийшла, зорi замигтiли… Вечеря вариться в казанку… Мати дрова пiдкидає, Гаїнка стоїть уся червона вiд огняного свiту… Як їсться смачно пiсля тяжкої роботи, а ще смачнiше спиться пiд зоряним небом променистим, на снопах запашних!.. Спить вiн i крiзь сон чує, як її головонька спочиває в його на плечi…

I тяжко робити, та й солодко - зробивши!.. Прийде недiля, дак справдi свято, i весело вийти в той садок, своїми руками саджений, поливаний, глянути на свою роботу, глянути на село пiд тихими вербами задуманими… Або з Гаїнкою вдвох на тiй пасiцi опинитися, де сонечко золотом сипле, i бджоли золотi гудуть, i пахощами вiє, i квiтом процвiтає, а вона, Гаїнка - найкращий квiт над квiти,- стоїть уся в золотому промiннi i смiється, мов дзвоники срiбнi дзвонять: "А не пiймаєш!.."

Та таки ж пiймав!.. Удвох iдуть додому, а дома вже товариство вiрне дожидає- на любу розмову, на науку зiйшлося, на пораду про справи громадськi…

А Гаїнка побiгла садком до рiчки по воду, i чути, як спiває… аж до хати лине та любая пiсня, i не сидиться в хатi, вискочив би туди в садок i дихав би пахощами солодкими, дивився б на небо, як воно зорями променiє…

I кинеться вiн, схопиться, а перед їм холодний мур тiсний, а круг його нiч темна, ворожа… смородом задушливої тюрми гнiтить…

Криком би кричав, головою об той мур бився би, аж поки розбив би її, щоб нiчого не знати, не почувати, не мучитись…

Гаїнко!.. Мамо!.. Де ви? Нащо ви покинули його самого вмирати, гинути в цих гнiтючих мурах?..

<p>III. ТЕМНI ДНI</p>

Забравши Остап Гаїнку з Зiнькової хати, пiшов з нею помалу вулицею, розпитуючися про те, як вона ходила в город та що там чула. Вона не дуже йому вiдповiдала, бо знов почувалася такою пригнiченою та знеможеною, як i попереду, ще до города. Вона навiть не цiкава була знати, чого саме її мати кликала, i забула про це, а йшла, куди ведено.

Дома зустрiла її мати, радiючи. Ликера була собi людина тиха й добра, та дуже боязка, несмiлива. Через те корилася чоловiковi в усьому, що вiн робив чи велiв. Найстарша з дiтей, Гаїнка, була в неї єдиною дочкою, i мати дуже її любила; любила й зятя i зовсiм не знала про новi чоловiковi замiри. Вiдколи Зiнька забрано, вона не один раз до Сивашiв забiгала, та не могла анi розважити дочку, анi вмовити, щоб одвiдала батькову хату. Тим iзрадiла тепер дуже, побачивши Гаїнку в себе. Та, радiючи, й журилась, дивлячись на цю людину, що ходила й розмовляла, мов сама не помiчаючи того, мов не живучи зовсiм або живучи не тут, а десь в iншому краї пробуваючи. Завела дочку до себе в кiмнату, поплакала над її й над своєю недолею…

Тим часом Остаповi чогось було трохи клопiтно на душi. Вiн трохи боявся жiнки. Хоч вона й звикла його слухатися, та, бач, тепер справа була така, що здорово вже її зачiпала… Дочку дуже любить i до Зiнька прихильна… Коли б якої шкоди не сталося!..

"Ет, дурниця! - вiдказував сам собi Остап, вештаю-чись по хазяйству.Звелю, то й буде все, як схочу! Треба ще Гаїчину худобу перевезти до себе завтра… Нi, не завтра,доведеться ще трохи пiдождати з цим… аж поки суд буде, а то репетуватимуть - i Сивашиха, та й так люди… От, чорт його й зна, як це погано, що й на того зважай, i на цього зважай! То зробив би, як схотiв, а то крути та мудруй то туди, то сюди! Чорт-вiть-що!"

Перейти на страницу:

Похожие книги

Я и Он
Я и Он

«Я и Он» — один из самых скандальных и злых романов Моравиа, который сравнивали с фильмами Федерико Феллини. Появление романа в Италии вызвало шок в общественных и литературных кругах откровенным изображением интимных переживаний героя, навеянных фрейдистскими комплексами. Однако скандальная слава романа быстро сменилась признанием неоспоримых художественных достоинств этого произведения, еще раз высветившего глубокий и в то же время ироничный подход писателя к выявлению загадочных сторон внутреннего мира человека.Фантасмагорическая, полная соленого юмора история мужчины, фаллос которого внезапно обрел разум и зажил собственной, независимой от желаний хозяина, жизнью. Этот роман мог бы шокировать — но для этого он слишком безупречно написан. Он мог бы возмущать — но для этого он слишком забавен и остроумен.За приключениями двух бедняг, накрепко связанных, но при этом придерживающихся принципиально разных взглядов на женщин, любовь и прочие радости жизни, читатель будет следить с неустанным интересом.

Альберто Моравиа , Галина Николаевна Полынская , Хелен Гуда

Современные любовные романы / Эротическая литература / Проза / Классическая проза / Научная Фантастика / Романы / Эро литература