«Пиджак» в кителе

Там было много типажей, с которыми я позже познакомился. Например, прапорщик Шубко, начальник продовольственного склада. Мягкий, обаятельный человек, напоминающий пекаря в немецкой кондитерской. Шинель на его животе лоснилась тусклым блеском от непрерывного таскания коробок с маслом, маргарином и прочими прелестями. В его прозрачных голубых светящихся глазах под рыжей шевелюрой отражалась непосредственность всех поколений заведующих продовольственными складами прапорщиков, большей частью почему-то с украинскими фамилиями. А настоящий шок для меня был, когда я узнал, что он свободно говорил по-немецки и английски и чуть не защитил кандидатскую диссертацию на тему «Истоки зарождения немецкой литературы 15 века», что-то в этом роде. Но… выпивал. Выпивали все, но он выпивал красиво. Эстетично, я бы сказал. На закуску он делал канапе! Млять… На ящике из-под макарон, покрытом «Красной звездой» (газета Минобороны), под портвейн «777», он, сука, делал КАНАПЕ! И читал нам «Фауста»! На немецком языке! Из потрёпанного томика!

Через год у меня случилось дежавю! Тогда горком комсомола собрал нашу команду КВН города Уфы, так бесславно провалившуюся в борьбе против МГУ, посадил нас в автобус, назвал всё это «Машиной смеха» и повёз по городам Башкирии давать выездные концерты. И вот перед началом очередного концерта я оказался отправленным за закусью с человеком абсолютно колоритной внешности, называвшимся Александром Гулько. Удивлять он меня начал сразу. Во-первых, у него был кошелёк. Во-вторых, когда ему называли цену за что-то, его мясистый нос и оттопыренные розовые уши начинали необычным образом двигаться, демонстрируя ну абсолютно полное неудовлетворение услышанным! В-третьих, на сиденье автобуса и подложенной газете он начал делать КАНАПЕ! И цитировал Бродского. Я чуть не охренел! Подумал, наверное, Шубко тоже еврей. Или Гулько – завскладом.

Два брата – прапорщики Лайковы, Александр и Виктор. Этнические немцы, полностью соответствуя своей фамилии, смотрелись в этой части как две лайковые перчатки, торчащие немым укором из-под шинели Шубко.

Старшина Харисов – служака и татарин до мозга костей. Бойцы его боялись и уважали. Он всегда ходил в хромовых сапогах, хотя это было обязательно только один раз в неделю.

И ещё немало типажей. Постараюсь вспомнить.

Удивительное дело: я пробыл там чуть больше года, а воспоминаний и поучительных эпизодов – на всю жизнь. А сейчас – год пролетел, вспомнить нечего. Или не хочется. Видимо, армия – как первые эротические фантазии, которые незабываемы и неповторимы…

Так вот, появление майора вызвало некоторую не обычную для меня реакцию от действующих лиц. Первым в его сторону затоптал строевым шагом с приложенной к фуражке горстью рукой старший лейтенант Троицкий.

– Смирно!!! – заорал он.

Все побросали сигареты и сыграли в «Замри».

– Товарищ майор, за время вашего отсутствия на территории части ничего чрезвычайного не произошло. Докладывает дежурный по части старший лейтенант Троицкий.

– Вольно, – пробурчал майор.

Он повернул голову с рыжими жёсткими усами в мою сторону, потом – дальше, в сторону высокого старшего лейтенанта. Тот поймал его взгляд и затопал к нему, ещё яростнее колотя ботинками, почему-то очень чистыми, по асфальтовой дорожке. Рука, приложенная к фуражке, напоминала копьё жидкого терминатора (это я потом понял).

– Товарищ майор, – заорал он, – старший лейтенант Насыров на должность начальника вещевой и продовольственной службы прибыл!

– А-а-а… Афганец? – спросил Смирнов.

– Так точно, товарищ майор, – ответ прозвучал уже человеческим голосом.

– Хорошо, – сказал Смирнов и повернулся ко мне.

Мои заправленные в резиновые сапоги заляпанные форменные брюки на доброжелательный лад его явно не настраивали. (Кстати, сапоги ещё будут героями одного эпизода. Только не мои, а прапорщика Сомова.) Правда, в данную секунду маршировать в них в сторону майора мне совершенно не хотелось. Что делать, я не понимал. Уподобляться двум предыдущим участникам мизансцены не хотелось. Представляю, как бы я потешил присутствующих, превратившись в гвардейца кремлёвского полка. Это было бы гениально, конечно, если бы я, поднимая прямую ногу до уровня пояса, с оттяжкой и зависанием попёр бы на рыжего фельдфебеля. Думаю, что он бы убежал. Поэтому я стоял и смотрел на него. Майор начал багроветь.

– ТЫ кто такой? – говно, спрессованное долгими годами унижения от предыдущего начальства в потаённых глубинах сознания у подобных персонажей вскипает моментально. По отдельным законам термодинамики. – А-А-А?!?!?! – попытался заорать он. Но голос у него в принципе был глухой, и даже при максимальном усилии очень громко не получалось.

– А-А-А-А-А-А-А!!!!!! – заорал я ему в тон, только в три раза громче.

Маленькие глаза начальника штаба приняли форму глаз старшего лейтенанта Троицкого. Ему очень хотелось меня ударить. Окружающие продолжали играть в «Морская фигура, замри»

Воспользовавшись неожиданной паузой, совершенно спокойным голосом я спросил:

– А чего вы мне тыкаете? Это не по уставу…