Пиджин-инглиш

— Ты куда это? Сам замутил, а теперь в кусты.

Убейца:

— Иди нах. Ничего я не мутил.

У Шанель джинсы сползли, сопли летели во все стороны. Девчонки крутились на месте, и мне стало казаться, что эта вертушка уже навсегда. Микита пихала Шанель поближе к окну кафе, и все вокруг понимали, какой у нее план.

Шиззи:

— В стекло ее, в стекло!

Микита так и собиралась. Правда, Шанель упиралась изо всех сил, скребла ногами по земле. Типа жертвенного козла волокли на… как его? — заклание. Козел знает, что сейчас умрет, и сопротивляется. Шанель старалась, Микита тоже.

Микита:

— Добилась?! Дотрындела? Сука!

Я хотел закрыть глаза и не смог. Очень уж круто. В толпе зрителей с другой стороны заметил Лидию. Она не знала, кого поддерживать, Микиту или Шанель, болела за обеих сразу. Лицо у нее было серьезное и испуганное.

И тут появились учителя, прорвались в круг и растащили девчонок. Сразу стало тихо. Всех вокруг охватило разочарование: до убийства дело так и не дошло. Толпа быстренько рассосалась.

На земле среди соплей обрывком мерзкой паутины валялся клок волос Шанель. И еще ноготь. Кто-то наступил на него и вдавил в землю, я даже пискнуть не успел. А то бы приобщил к вещдокам. Весь день я не мог сосредоточиться, да и все прочие переживали, словно кино прокручивали в голове отдельные куски драки, что поразили больше всего. Ну и битва была! С одной стороны, не верилось, что она произошла на самом деле, а с другой — что никого не убили. А жалко, казалось — вот-вот ненавистную гадину кокнут, ты будто растворялся от предвкушения.

Все бильярдные шары в молодежном клубе щербатые и даже не катятся куда надо. Их швыряют как попало, хоть это и запрещено. А у некоторых киев наконечник обломан. Прямой удар не получается, шар вихляется и крутится. Такая досада. От столов несет гнилью, сукно прожжено сигаретами. Лизнешь — подцепишь миллион микробов. Даже у Натана Бойда не хватило бы смелости лизнуть.

Сперва вошла Лидия, посмотреть, вдруг З-Омби тут, осторожно выглянула из-за угла. Я скрестил пальцы (это быстрее, чем читать молитву, если ситуация прижмет).

Я:

— Чисто?

Лидия:

— Да! Входи, не то весь вечер тут проторчим!

Это наш единственный шанс. З-Омби считает, что стол — его собственность, никому близко не подойти, когда он играет. Это если Дерека нет. Дерек даже здоровее З-Омби и знает тэквондо. Он научил меня паре приемов. Я умею блокировать атаку сверху и атаку снизу. Это нетрудно. А приемам нападения Дерек меня не стал учить, чтобы я не вздумал опробовать их на Лидии. Он со всеми так, у кого есть сестры, — учит только оборонительным приемам.

Мы поиграли, пока поганые шары окончательно нас не задрали. Лидия даже не старалась. Нарочно загнала белый шар в лузу — показать, что проиграла.

Лидия:

— Игре конец. Ты выиграл.

Я:

— Хо! Это ты специально поддавки устроила!

Лидия:

— Что хочу, то и делаю. Игра все равно дурацкая.

Играть не умеет, вот и строит из себя. Но поддаваться-то зачем? Мама говорит, поддаваться — это грех, все равно что лгать. Даже хуже, потому что врешь самому себе.

Мы вышли на улицу, и я посмотрел в бинокль, вдруг враги рядом и не дремлют. Микита с Убейцей сидели на ограде. Она курила толстенную сигарету, а Убейца запустил руку ей в трусы. Гадость какая. Меня затошнило.

Микита:

— Приветик, сочный.

Я:

— Отвянь.

Микита:

— Хламидия, вмажешь?

И протягивает Лидии окурок. Дым воняет потом. У меня сердце заколотилось.

Лидия:

— Нет, спасибо.

Микита:

— Хорошая девочка, блин. Соображает, когда надо промолчать, не то что Шанель. Нужно было укантовать эту сучку. Знает она что-то, скажите пожалуйста! Ни хера она не знает, понты одни. Повзрослеть пора.

На ладонях у Микиты темнели пятна от зажигалки. Вот это понты так понты, куда там ожогам тети Сони. Но у тети Сони хоть серьезная причина, а Миките наставил отметин Убейца, только чтобы понравиться. Мне даже стало его жалко. Я вот не подпаливал Поппи, а понравился. Заставил ее смеяться, и все. Подсказал бы ему кто, что рассмешить девчонку — способ куда надежнее.

Убейца:

— Кончай пялиться, пока я тебе эту хер-ню не расколотил.

Ну и дурацкий же вид у его губ в бинокль. Огромные такие, шлепаются друг о друга, вылитый мультяшка. Совсем не страшно. Убейца вообще не очень крутой. Даже свое прозвище не умеет произнести как следует. По правде надо говорить «Убийца». Глаза у него были мрачные, в них все время дым попадал. Еще как щиплет, я-то в курсе.

Убейца:

— Слышь, мелкий, скинься в тюбик. Вали отсюда, пока цел.

Вскочил, глаза налились кровью. Я быстро повернулся к нему спиной и принялся рассматривать центр «Юбилей». Тени грубых слов все еще виднелись на стенах: «иди на х…», «пососи мои яйца». Я не заметил, как Убейца подкрался ко мне, у меня и в мыслях не было. Схватил меня сзади за руки, сжал, бинокль полетел на землю. Убейца пнул его, бинокль ударился о стену и разлетелся на миллион кусочков.

Убейца:

— Не въехал, мать твою? Довыеживаешься.

Тут появился Дерек.

Дерек:

— Что происходит?