Пиф-паф

Недоотражены писателем Маканиным волшебные сцены первого построения призывников. А начальствующий состав так обращается к разношерстной шеренге: ну, кто из вас, ублюдки, на гражданке спортсменил? Два шага вперед! У кого почерк красивый, чтобы в штабные писаря? Кто повара? Кто мастак в рисовании, да ещё и шрифтовик, чтобы плакатами украсивить плац, а лозунгами ленкомнаты? Кто играет на каких-нибудь капельдудках или хотя бы на балалайке? Два шага вперед, в музвзвод!

А кому охота строевым шагом тянуть носок на плацу? Кому охота на карачках с песком и кирпичной крошкой драить гектары полов в казармах, и ротный, кованым каблуком толчковой ноги проехав по полу и выдавив непрозрачную влагу, заорет благим матом:

— Ты как моешь, урод? Мой еще в два прохода!

И кому охота с шестом на ремнях бесконечно банить и шустовать стволы утильных гаубиц? Кому охота до той поры красить бронетехнику, что канониры НАТО, может быть, исхитрятся прострелить на ней броню, но пятнадцать слоев краски — шалишь. (Хотя на самом деле — не пятнадцать, а одиннадцать слоев, потому что краска на четыре слоя украдена и продана прапорщиками.) Кому охота — и попробуй сачкануть! — всю ратную выучку сводить к выглаживанию одеяла на койке полированной досочкой?

Так вот я, сыгравший два матча вратарем в каком-то заштатном составе общества "Буревестник" — назвался футболистом.

На кривой объехал писатель Маканин, знаток армии и войны, вопросы армейского спорта. А, насколько чуден Днепр при тихой погоде — настолько страшен армейский спорт. И оно ещё не беда, когда некого выставить дивизии в первом среднем боксерском весе: так велеть бедолаге из второго полусреднего перед взвешиванием напить пять литров воды и погнать на ринг. Ну, врежет ему апперкотом более сильный воин, хлынет из опившегося вода, словно из утопленника — но ничего, оклемается.

Зато военный футбол, полковой, дивизионный, корпусной. армейский, окружной… Причем — чем более низкого ранга, тем страшнее и костоломней. Даже в опереточных маканинских войнах славянских воинов с "чичами" удается большинству воинов уцелеть. Но поди уцелей в матче с соседней дивизией, когда в больших звездах комдив, лиловея от ража, повелевает своим солдатикам:

— Бей их, ломай!

И рвутся они ломать и крушить не столько потому, что надлежит выполнить приказ отца-командира, сколько опасаясь: вот-ка не покруши — и турнут из спортроты. И прощай некоторая вольница, сытная жрачка, теплая казарма, и не надо заголять зад под некие спецуколы, о которых у нас еще будет речь.

Так разве оно не ужас, когда мчит на тебя шайка в раздолбанных бутсах, на которых шипы обустроены из взятых в набор кружочков воловьей кожи, прошитой кривыми проржавленными гвоздями?

Помнит старшее поколение приснопамятные динамовские годы, когда, любимец страны, семижильный — и в футболе, и в хоккее с мячом завораживал всех гиператлет Маслов. На конических ногах и сердцем, наверное, по размерам сходным с самым большим — жирафьим. На конических же ногах, с медвежьим костяком оберегал меня мой ангел-хранитель, центральный защитник Генаша Сысоев. И еще на дальних подступах к вратарской площадке летели по сторонам коленные чашечки наших противостоянцев и разные их голеностопы. А кто все-таки прорвался — не обессудьте: коленом вперед я высажу ребра, а еще любезней того — кулаком левой руки отбить мяч, а тыльной стороной правой руки приветить нападающего под нижнюю челюстную дугу. Тут уж веером полетят зубы, при удаче — проглочен будет шмат языка, и шейные позвонки претерпят большой урон.

Но хватало у вратаря соображения, что долго эта лафа продолжаться не будет. И еще одно подтверждение получат слова из знаменитой песни, именно вот эти слова: "Напрасно старушка ждет сына домой,// Ей скажут — она зарыдает".

А разве это не научительная академия для юного советского пролетария — знаменитый завод? Когда, допустим, надоело юному пролетарию гнать план и вал, а захотелось на бюллетень? Тут кладет пролетарий распяленную левую ладонь на твердое, в правую руку берет галошу и колошматит по левой. Знатная неопознанная опухоль возникает при этом, а поколошматишь снова — и еще продлен бюллетень. Что случилось? А спустя рукава работают дворники-татары в Москве. Не обскребли ото льда, не опесочили тротуар. Вот шел, поскользнулся, не сгруппировался при падении — и нате вам. От этих татар ещё со времен ига происходит на Руси чёрт-те что!

Так из спортроты был списан вратарь в транспортную роту, где получил грузовик ГАЗ-63. И любимая Америка — чего только мы у тебя не покрали! И при виде 63-го газика — как не прихлынуть детским воспоминаниям о конце войны и линии Маннергейма, о ленд-лизе и красавце "додж 3/4". Оно, конечно, ГАЗ-63 не "додж", и дома, как говорится, пониже, и асфальт пожиже, но всё равно загляденье. Нет для него бездорожья. И по проходимости превыше он даже песни:

Там, где пехота не пройдет,

Где бронепоезд не промчится,

Угрюмый танк не проползет -

Туда наш взвод ходил мочиться!