Пифагор

Впрочем, было между ранним христианством и ранним пифагореизмом и как минимум одно существенное различие. Христиане подчеркивали свою принципиальную аполитичность. "Воздайте кесарево кесарю, а Божье — Богу", — говорил Иисус. Верующие в него выказывали себя лояльными подданными (само собой, пока дело не касалось вопросов веры), не становились в оппозицию каким бы то ни было властям и режимам: "нет власти, что не от Бога".

А пифагорейцы, напротив, — и об этом уже говорилось выше — проявляли большую политическую активность. Причем во вполне определенном духе — подчеркнуто аристократическом: боролись за то, чтобы в эллинских полисах установилась "власть лучших". А конкретно эта последняя понималась как общество, организованное жестко-иерархически.

Подобные настроения пифагорейцев шли вразрез с теми тенденциями, которые стали преобладающими в древнегреческой политической жизни как раз начиная с периода поздней архаики. Тенденции эти заключались в поступательной демократизации, на смену иерархии и элитарности приводящей эгалитаризм, идею равенства всех граждан.

Пифагорейцы же были убеждены в том, что люди не равны от природы; а неравное никто не способен сделать равным. Ничего не было для них более чуждого, чем эгалитарные взгляды. Получается, они были просто-таки обречены "противостоять течению". Проповедуя свои воззрения, последователи самосского философа не могли не вызывать сильнейшего раздражения массы сограждан.

Не удивительно, что преследования и погромы пифагорейских сообществ продолжались еще много лет после смерти самого Пифагора. Очередное, особенно крупное восстание против этих кружков произошло в Великой Греции около 450 года до н. э. Кстати, сам тот факт, что с пифагорейцами приходилось бороться снова и снова, с предельной ясностью демонстрирует: они не были сломлены, не считали свое дело погибшим! Их убивали и изгоняли — а их союз опять возрождался, как птица Феникс. И, наверное, главную роль здесь сыграли светлая память об учителе, стремление, несмотря ни на что, сохранить его заветы.

Расправы с пифагорейцами на западе эллинского мира дали одно совершенно не предвиденное гонителями последствие: дальнейшее территориальное распространение пифагореизма. Вынужденные покидать полисы Южной Италии и Сицилии, многие пифагорейцы бежали в саму Грецию — и несли с собой свои идеи. Когда-то Пифагор отбыл из бассейна Эгейского моря в далекие земли — а теперь придуманное им учение возвращалось оттуда на родину его автора.

Так, одним из крупных центров пифагореизма стало такое значительное греческое государство, как Фивы. Там, в частности, во второй половине V века до н. э. обосновались пифагорейцы Симмий и Кебет. Впоследствии они, часто бывая в Афинах (Афины и Фивы не столь уж далеки друг от друга), вступили в тесную дружбу с Сократом. Они даже были с афинским "босоногим мудрецом" в тот самый день, когда его казнили ^{148}, и слушали последние сократовские слова. И не просто слушали, а активно участвовали в беседе. Это засвидетельствовал для нас Платон в диалоге "Федон", целиком посвященном описанию этого дня. Кстати, нельзя исключать, что общение с Симмием и Кебетом сильно повлияло и на самого Платона; о пифагорейских элементах в учении этого величайшего представителя мировой философской мысли речь пойдет уже очень скоро.

Еще более важно, что в Фивы отбыл и Филолай, который может быть с полным правом назван вторым по значению (естественно, после самого Пифагора) из ранних пифагорейцев. Филолай родился около 470 года до н. э. в Кротоне; стало быть, Пифагора он застать не мог, но, возрастая в городе, который стал когда-то главным "очагом" пифагорейского учения, он конечно же не мог не иметь достойных наставников. Самый крупный погром, от которого пострадали адепты пифагореизма, случился в Кротоне, как упоминалось чуть выше, около 450 года до н. э. Тогда-то Филолаю, совсем еще молодому, и пришлось перебраться в Фивы. Там он оставался несколько десятилетий, но потом покинул и этот город (Платон. Федон. 61е) и уплыл обратно на запад. Вернувшись в Южную Италию, он обосновался не в Кротоне, где его вряд ли доброжелательно ждали, а в Таренте. Филолай прожил очень долгую жизнь; он, кажется, застал еще Платона, когда тот впервые (в 388 году до н. э.) посетил Великую Грецию, и встречался с ним ^{149}.

К сюжету "Фивы и пифагореизм" стоит сделать еще одну немаловажную ремарку. В 370-х годах до н. э. Фивы необычайно усилились. Если до того борьба за гегемонию (первенство) в Греции традиционно происходила между Афинами и Спартой, то теперь в этот поединок на равных вступили Фивы.

И не только вступили, но — поразив всех! — тут же неожиданно добились первенства. В первой же серьезной битве Фив со Спартой (сражение при Левктрах, 371 год до н. э.) фиванцы нанесли сокрушительное поражение ранее непобедимым спартанцам. И на какое-то время стали в Элладе гегемоном.