Пифия-2. В грязи и крови

– Нравится смотреть, как умирают другие? Ну так посмотри на себя! Только смотри внимательнее, чтобы запомнить каждую мелочь, – добавила Гончая и вонзила скальпель Палачу под подбородок.

Не голова, а черная растрескавшаяся головешка, а на ней два сморщенных белых шарика.

«Срезать ему кожу с лица, чтобы ощутил это на себе?»

Но претворить свою мысль в действие она не успела. Входная дверь с лязгом распахнулась, и в камеру из коридора ввалились несколько человек. Первым влетел растрепанный… отец Ярослав, про которого девушка уже успела забыть. Его подталкивал в спину плотный коренастый тип с автоматом и в матерчатой кепке с красной звездой на голове – один из тех кабанов, что забрали ее из станционного госпиталя. А из-за спины конвоира выглядывал старый знакомый – стажер-пограничник.

Они явно не таились, когда шли по коридору. Гончей оставалось только удивляться, как она не услышала их приближения.

– Вот, подозрительного типа без документов в туннеле задержали… – проговорил конвоир, уставившись на невозможную в его понимании картину.

Вид валяющегося на полу, залитого кровью Палача и арестантки, кромсающей скальпелем лицо следователя с Дзержинской, не укладывался в его голове. Однако громкий и энергичный голос краснозвездного вертухая постепенно слабел и к концу фразы превратился в шепот. Значит, кое-что до него все-таки дошло. Следом за осознанием ситуации он должен был сорвать с плеча автомат, но Гончая не позволила ему этого сделать.

Распластавшись на полу, она схватила выроненный Палачом пистолет. За это время конвоир лишь успел взяться за ремень своего автомата. Это было его последнее движение. В темном пространстве чулана «макаров» громыхнул, словно выпалившая пушка. У Гончей сразу заложило уши, а у уставившегося на нее борова не стало головы. Та просто лопнула и разлетелась на куски, забрызгав кровью паренька-стажера и стоящего перед ним священника. Девушка тут же перевела взгляд на молодого пограничника, но опасность неожиданно появилась с другой стороны.

Из тени внезапно вынырнула массивная широкоплечая фигура. Она пересекла световой луч, отбрасываемый откатившимся в сторону фонарем, и Гончая узнала в надвигающейся громаде поднявшегося с пола Палача. Маньяк буквально истекал кровью. Она лилась у него из раны на лбу, из пронзенного горла, из изрезанных ладоней и рассеченного запястья. Несмотря на это, монстру как-то удалось подняться на ноги и даже выдернуть из горла скальпель, который он теперь сжимал в выставленной перед собой левой руке.

На мгновение Гончей представилось, что и пули не причинят убийце вреда. От волнения у нее задрожали руки, и одна из двух выпущенных практически в упор пуль пролетела мимо. Но другая ударила маньяка в грудь. Палач остановился, словно налетел на невидимую стену, и на несколько мгновений застыл в таком положении. А потом повалился на пол лицом вниз. Занесенную для удара руку изувер так и не опустил.

В звенящей тишине послышался негромкий стук и какой-то шорох. Окинув взглядом чулан, Гончая нашла источник звука. Скрючившийся на полу у порога парнишка-пограничник тянул к себе за ремень автомат застреленного конвоира, но никак не мог вытащить оружие из-под грузного тела мертвеца.

– Даже не думай, – предупредила парня девушка, направив на него пистолет.

Тот ничего не ответил, но тянуть автомат перестал.

– Сядь туда, вытяни ноги, руки на колени.

Стволом пистолета Гончая указала в дальний от двери угол и внимательно проследила за тем, как пограничник выполнил ее приказание. Внезапно напасть из такого положения было практически невозможно, даже быстро встать на ноги у стажера не получилось бы. Напуганный парнишка и не помышлял о сопротивлении, однако его смелости хватило, чтобы спросить:

– Кто ты?

– Твоя смерть, если не заткнешься.

Повторять дважды не пришлось – парень все понял правильно. Гончая повернулась к отцу Ярославу. Тот смотрел на нее сочувствующим и печальным взглядом. Ему и самому следовало посочувствовать: красные не станут разбираться, кто стрелял, а кто рядом стоял, – казнят обоих. На себя Гончей было плевать, а вот бывшего напарника было жалко.

– Почему ты не ушел, как я тебе велела? – спросила она.

– Я не мог тебя оставить, – признался тот.

– Ну и дурак. Теперь убьют.

«Оставить он не мог! – разозлиться на священника не получилось, хотя Гончая очень старалась. – Может, как-нибудь удастся вырваться? У меня автомат, пистолет и заложник. – Она перевела взгляд на сидящего на полу пограничника и отбросила этот вариант. – Ничего не выйдет. В одиночку от станционного гарнизона не отбиться, хоть с ног до головы обвешайся оружием. Заложник для красных – тоже не аргумент. И не заложник он для них, а сдавшийся в плен предатель! Так что прикрыться парнишкой не получится. Вот если бы на его месте оказался Стратег. Стратег! – Гончая так стиснула пистолетную рукоятку, что у нее побелели костяшки пальцев. – Пока жив организатор убийства Майки, нельзя умирать. Рано».