Пигалица

И тут до нее доходит, что это не ролевые игры, а самое, что ни на есть настоящее насилие.

- Серега, ты с ума сошел?! А ну слезь с нее! – ударяет по клавише выключателя и, остановив на мне взгляд, выпучивает глаза, - нихрена себе!

Хватает вторую подушку и принимается колотить ею по его спине. Я тоже не бездействую, пользуюсь заминкой и пинаю в живот.

- Урод! Тварь! – голосит Леська, - ты ее ударил! Убью гада!

Агеев, наконец, с меня слезает, но только для того, чтобы достать подругу. Хватает ее за волосы и отшвыривает в сторону.

В этот момент дверь снова открывается и в комнату вальяжно входит Зверь.

Да твою ж налево… За что?..

Мгновенно оценив обстановку, сдергивает Серенького на пол и вырубает одним ударом.

- Ты убил его?! – в ужасе проговариваю я.

- Усыпил, - поворачивает ко мне голову и медленно скользит взглядом по моему телу, - прикройся, Соболенок.

Хватаю одеяло и натягиваю его до подбородка.

- Ты как? – спрашивает Зверев у Леськи, помогая той встать.

- Не знаю, что бы мы без тебя делали, Егор, - шепчет она восхищенно.

Я же под одеялом судорожно натягиваю трусы и поправляю майку и взглядом прошу Лесю подать лежащую в кресле мою одежду.

- Может, объясните, что здесь произошло? – требует Зверь, присаживаясь на корточки возле Серенького.

Я всматриваюсь в его лицо и с облегчением понимаю, что он жив и, кажется даже, уже начинает приходить в себя.

- Сережа перебрал немного.

- Ага, и совершенно случайно подпортил тебе фейс.

Моя рука взлетает к лицу. Он, что, серьезно?! Осторожно ощупав, нахожу припухлость скулы и ранку на губе.

- Когда я вошла, он как раз собирался изнасиловать ее, - подает голос Леська.

- Правда? – спрашивает Егор, глядя на меня исподлобья.

- Да.

Зверь поднимается на ноги, хватает стонущего Агеева за шкирку и волоком тащит из номера.

Господи… Что сейчас будет!..

Глава 11.1

Второпях одевшись, вылетаю из номера. Леська следует тенью.

- Куда он его потащил? – в панике шепчет она, - думаешь, убивать?

Ой – ей – ей… Да не дай Бог!

Как бы ни была я на него зла, смерти ему не желаю. Нет желания в столь юном возрасте прослыть черной вдовой.

Перепрыгивая через две ступеньки, спускаемся вниз и тормозим в общем холле с огромной елкой у панорамного окна. Никого. Зато со стороны входной двери слышаться возня, хрипы и сдавленные крики.

- Бегом, - командую я и, не чувствуя ног, бегу на источник шума.

Выскакиваю на крыльцо и вижу, как двое парней из компании Зверя уже оттаскивают его от несчастного Агеева. Тот, в одних трусах и футболке, с разбитым лицом, пытается уползти от Егора по снегу.

- Егор! – выкрикиваю, слетая с крыльца, - перестань! Хватит!

Он оборачивается на мой голос и выпрямляется. Смотрит немигающим взглядом, сжимая и разжимая кулаки и молчит.

- Хватит, - повторяю спокойно, поднимая ладони кверху, - пусть он проспится, а завтра я с ним поговорю.

Сережа встает на четвереньки, растирает по лицу снег и, поднявшись на ноги, шатаясь, идет в сторону соснового бора.

- Сереж, - обращаюсь к нему.

Ноль реакции.

- Куда он пошел?

- Тебе не все равно? – бурчит Зверь, проходя мимо меня в дом, - пусть проветрится немного.

- Он же замерзнет, - гляжу в удаляющуюся спину и обращаюсь к его друзьям, - ребят, он пьян, он же упадет и замерзнет.

- Не так уж он и пьян, сам вернется.

Да блин!

- Агеев! – кричу в сторону леса, - быстро вернулся!

- Пойдем, - тянет меня Леська, - если не вернется через десять минут, разбудим Даньку.

Нехотя с ней согласившись, захожу в дом.

Отметила Новый год Элечка! Умница!

Я ведь расстаться с ним по-человечески хотела, красиво. Сказать, мол, прости Коть, но мы с тобой очень разные, как пустыня и океан, как День и Ночь, как черное и белое, как Глория и Мелман из Мадагаскара. Может, даже, всплакнуть на его плече и тихо – тихо прошептать «Прости, родной…»

А не вот это вот все…

Через десять минут Агеев не возвращается. Я начинаю метаться из угла в угол, представляя, как на запах крови пришла волчья стая, и как в данный момент острые клыки вонзаются в его тело.

Жуть.

- Пошли, - командую Леське и бегу в номер Даньки и его подружки.

Пока я бужу не совсем трезвого Грачева, Леся пытается успокоить его девушку. Вроде бы, получается.

Покачиваясь и хмурясь, Даня одевается, и мы втроем спешим в сторону соснового бора, что окружает турбазу.

- Серега! – сложив ладони рупором, кричит Грачев.

- Сережа! – вторю ему.

Мы решаем включить фонарики на телефонах и разойтись в разные стороны. Я прохожу вглубь леса метров на тридцать и слышу Леськин голос.

- Он здесь!

Перепрыгивая через сугробы несусь в их сторону.

- Живой?

- Кажется, да!

Сидит на поваленном дереве, обхватив себя руками.

Идиот.

- Вставай, - Леська с Даней берут его с двух сторон подмышки и пробуют поднять в вертикальное положение.

- Я не чувствую ног, - гнусавит горе – насильник.

- Надеюсь, ты себе яйца отморозил, сволочь, - ворчит подруга.

Я накидываю ему на спину предусмотрительно захваченный с собой флисовый плед и обхватываю руками сзади.

- Давай – давай… пошел…

С горем пополам мы доводим бедолагу до дома и даже поднимаем на второй этаж.

- Надо его в горячий душ, - говорит Данька.