PiHKAL

Впрочем, очень скоро стало очевидно, что рост водорослей не был спровоцирован ни рыбками, ни ЛСД, и скоро аквариумы плотно заросли тиной. Возникло предположение, что мелкие улитки могли бы контролировать рост морских водорослей, но не было ничего, что могло бы контролировать улиток. Любому человеку, который проводил бы экскурсию по нашей лаборатории, пришлось бы изрядно пофантазировать, чтобы объяснить, почему для изучения психоделиков используются именно такие процедуры, потому что рыбок невозможно было разглядеть сквозь бурно разросшиеся неконтролируемые водоросли.

Примерно в это же время мне понадобился образец псилоцибина, так что я снова обратился в компанию Sandoz. Через несколько дней Барт заглянул в лабораторию с маленьким пузырьком в руках. В пузырьке находилась стеклянная ампула с этикеткой «Псилоцибин, для экспериментальных целей и т. д.» Прибыл мой грамм. В разных дозах мы кормили им и рыбок, и водоросли, и улиток, но псилоцибин не действовал на них, как и ЛСД.

Однажды утром двумя неделями позже я прихватил с собой крошечный пузырек и отнес его Барту в его аналитическую лабораторию, которая располагалась дальше по коридору. Я попросил Барта отвесить мне небольшое количество препарата в отдельный контейнер. Мне было не важно точное количество, я просто хотел отмерить несколько миллиграммов; я хотел определить вес этого количества с точностью до четырех знаков. Барт исчез на нескольких минут, затем вернулся ко мне с моим пузырьком и контейнером, содержащим небольшое количество почти белого порошка.

Здесь точно 3.032 миллиграмма, — сказал Барт, добавив, что препарат слегка горьковат.

Откуда ты узнал? — поинтересовался я.

После того, как я отвесил немного псилоцибина в контейнер, на лопаточке остался след, так что я облизал ее. Немного горько.

Ты внимательно прочел то, что написано на этикетке?» — спросил я у Барта.

Это же пузырек с псилоцибином, который ты получил совсем недавно, разве не так? — спросил у меня Барт, все еще разглядывая забавной формы пробирку в своей руке. Он прочел надпись на этикетке. Там было сказано, что внутри Лизергид. «Ох», — вырвалось у Барта.

Следующие несколько минут мы потратили на то, чтобы понять, сколько ЛСД могло уместиться на конце лопаточки, и решили, что, наверное, не больше нескольких микрограммов. Но несколько микрограммов могли оказать довольно сильный эффект, особенно на этого любопытного, но консервативного аналитика, у которого не было никакого опыта приема наркотиков.

— Ну, — сказал я Барту, — готов поклясться, что у тебя будет незабываемый день.

Так и случилось. Первые признаки воздействия мы заметили примерно через двадцать минут. Пока шла переходная стадия, продолжавшаяся следующие сорок минут, мы слонялись по улице и гуляли вокруг опытного завода позади главного лабораторного здания. Для Барта настал поистине радостный день, каждая обычная вещь обретала в его глазах волшебное качество. Реакторы Пфаудлера из нержавеющей стали казались ему гигантскими зрелыми дынями, которые было пора собирать; ярко окрашенные паровые и химические трубы были похожи на выполненные в авангардистской манере спагетти с соответствующим запахом, а инженеры, ходившие неподалеку, напоминали поваров, готовивших королевский банкет. Барт не чувствовал никакого страха, все было для него веселым развлечением. Где бы мы ни бродили, тема еды и связанных с ней удовольствий оставалась лейтмотивом переживаний Барта.

Во второй половине дня Барт сказал, что почти вернулся в реальный мир, но когда я спросил его, сможет ли он сесть за руль, он признался, что, пожалуй, с этим лучше немного подождать К пяти часам вечера Барт, похоже, благополучно вернулся в обычное состояние и после пробного прогона (он выписал восьмерку на почти пустой парковке) отправился на машине домой

Насколько мне известно, Барт больше никогда не участвовал в одиночных экспериментах с наркотиками Однако он сохранил глубокий интерес к моим исследованиям и всегда по достоинству оценивал медленно разворачивающуюся картину тонкого соотношения между химической структурой и фармакологическим воздействием, которую я продолжал изучать с ним, работая в Dole.

Каждый из нас периодически слышит выступления какого-нибудь лектора, рассуждающего на тему психоделиков Из его доклада вы можете узнать старые сведения о том, что ЛСД — бесцветный и безвкусный наркотик без запаха Не верьте этому. Что без запаха — это правда, и бесцветный, когда глубоко очищен, но отнюдь не безвкусный. Он слегка горьковатый.

И если когда-нибудь до вас дойдет слух, что морские улитки можно использовать для испытаний психоделиков, этому тоже не верьте. Наверное, эти слухи распускает один из пожарников, осматривавших мою лабораторию.

Глава 4. ТМА