Пик интуиции

– Старости. Ведь у меня нет мужа. Мужчины, который меня прикроет в случае чего.

– У вас есть дочь. Вы не одиноки.

– Да при чем здесь это? – поморщилась Марьяна. – Я боюсь, что потеряю работу и больше не найду ее. А позаботиться обо мне некому. Есть сбережения, но кто знает, сколько я проживу? Мне может их и не хватить. Нищенствовать на пенсию, когда я привыкла ко всему самому лучшему? А дочь привыкла к тому, что я – сильная женщина, которая решает ее проблемы. И ей всего двадцать. В конце концов, Юля выйдет замуж, родит ребенка, и ей будет не до меня. Более того: она будет по-прежнему рассчитывать на мою помощь, потому что она к этому привыкла. А если я останусь без работы?

– А почему вы не найдете себе новую работу? Вы же профессионал. У вас прекрасное образование, стаж, огромный опыт…

«Да как тебе это объяснить? – с досадой подумала Марьяна. – Тебе-то тридцать, и у тебя на пальце обручальное кольцо. И кольцо дорогое. Ты постоянно на него посматриваешь и то и дело трогаешь, чтобы убедиться в том, что оно реально. Ты делаешь это машинально, потому что я говорю тебе о своем одиночестве. О нет! Ты тоже профессионал! Тебе нельзя выказывать свои эмоции. Но свои жесты ты не контролируешь. Что лишь подтверждает мои опасения. Мне есть чего бояться. Вот мужчина бы меня понял».

Но с мужчиной-психотерапевтом свелось бы все к тому же: к кокетству. Да, они бы друг друга поняли, но как мужчина и женщина, а не как врач и пациент.

И Марьяна больше не пошла на прием к психотерапевту. Но она перестала крепко спать по ночам. Ее теперь мучили кошмары.

Произошло ужасное: она теряла свою красоту, но это происходило так медленно, что Марьяна этого почти не замечала. Вроде бы ничего не случилось, эта морщинка у нее уже давно. Один укол – и проблема решена. Седая прядь? Вообще мелочь. Просто надо сходить в парикмахерскую. Сухая кожа на лбу? Господи, есть отличный крем! Укол, краска для волос, крем… Крем, укол, краска для волос… Марьяна делала все возможное, она ведь была сильной женщиной. Но буквально через год после того, как Марьяна отпраздновала свое сорокалетие… Точнее сказать, прорыдала весь вечер после того, как ответила на все телефонные звонки. Она прекрасно знала, что после семи вечера уже никто не позвонит. Так было все двадцать лет ее полной и безоговорочной самостоятельности. Так вот буквально через год после этого Марьяна перестала узнавать в зеркале свое лицо. И начала отчаянную борьбу, чего делать не стоило.

Уж лучше бы сразу. Ухнуть в яму, покалечиться, потом отлежаться и начать жить заново. Другим человеком. А не спускаться в мрачный глубокий подвал, пересчитывая заплетающимися ногами каждую ступеньку. Там все равно та же яма и та же боль, но только обратной дороги нет, потому что время упущено. Над ямой есть небо, хотя бы кусочек, яма – это яма. А подвал – это подвал, там, где заканчивается верхняя ступенька – там дверь. Глухая, сверхпрочная. И она, похоже, закрылась.

Вот почему Марьяна полетела на Мальдивы. Это был жест отчаяния, игра ва-банк. Или все, или ничего. Она хотела провести черту под прошлой жизнью. И все начать сначала. Это была отчаянная решимость, надежда на последний шанс.

И когда Варя зашла, наконец, в воду, Марьяна посмотрела на подругу уже как на свою добычу…

Леонидов

– Ну? Говори! – требовательно посмотрела на него жена. – Откуда ты ее знаешь?

Алексей тяжело вздохнул и посмотрел на фото. Похоже на зал ожидания в каком-нибудь автовокзале: пластиковые столы, безликие кресла, повсюду – рюкзаки и сумки. Одно название: Мальдивы! Разве что на столиках – бутылочки с соками и чашечки с кофе. Тут же стоит холодильник с прохладительными напитками – подходи и бери, все входит в стоимость, как Алексей уже понял. На автовокзале бесплатных напитков не предложат и кофе такой не сварят.

В двух креслах, отвернувшись друг от друга, сидят мужчина и женщина, оба уткнулись в свои гаджеты. Мужчину Леонидов видит впервые в жизни, в этом он может поклясться. Короткая стрижка, челка с проседью, тяжелый квадратный подбородок, узкие губы и широкие плечи, обтянутые футболкой с логотипом известного бренда. Глаза приклеились к дисплею смартфона, и сказать, какого они цвета, а тем более угадать, о чем товарищ думает, не представляется возможным. Вениамин Коняев. Наверняка его кличка еще со школы – Конь. И она Вариному мужу подходит. То ли из-за мощной нижней челюсти, то ли из-за широченной грудной клетки. Конь – битюг – тяжеловоз. Его амплуа не скачки, а перевозка тяжестей. Ну и седоков. Варя, похоже, одна из них. Из тех, кто «сел» когда-то на Вениамина Коняева и с комфортом поехал.

А вот женщина… Алексей не удержался и мечтательно вздохнул. Красивая. Из тех, которые обещают. И обещают много, в этом они щедры. Но обещания свои выполнять не спешат. Поняв, что пауза затянулась, Алексей отодвинул планшет и сказал как можно спокойнее:

– Она ходит в тот же фитнес-клуб, что и я. А значит, живет где-то по соседству.

– А ты мне не врешь, Лешенька? – пристально посмотрела на него Саша.