Пик из Эхтера

- Да, его предадут мучительной смерти… Наверное, пригвоздят к городским воротам, и у всех на глазах четвертуют. Так сказать, в назидание тем, кто осмеливается пойти против Государства и их Представителей! – закончила оглашать всё, что ожидало бедного Пика Сиберия, испепеляя Танию своим взглядом, полным осуждения и коварства.

- Вы… Вы… Не можете! – чуть слышно сдавленным голоском выдавила из себя бедняжка, у которой сердце защемило.

- Можем и сделаем! – твердо прохрипела публицистка.

- Ты… Ты-ы-ы, - стиснула зубы Тания, пытаясь подобрать подходящие слова, как назвать это поистине ужасающее чудовище в обличии очаровательной мышки, но не нашла.

- Я предоставляю тебе выбор, – указала Сиберия на дверь. - Уходи сейчас, и всю жизнь кори себя за то, в чем обвинили другого! Или…

Сделала паузу девушка с белоснежной шерсткой, но черной, как самая непроглядная ночь, душой.

- Мы поступим иначе, - скривила она жестокую усмешку, подобной той, что с минуту назад одаривал её бессердечный Монри, у которого она и переняла большую часть умений «упрашивать».

Делая вид, что он присутствует здесь лишь, как Наблюдатель из Дворца, Монри «пуская» слюну, просто не мог не налюбоваться игрой Сиберии. В его глазах она была такой жестокой и коварной, готовой без лишних угрызений совести обречь на муки и пытки другую, лишь бы самой не стать жертвой Графа. И это зрелище доставляло ему невообразимое наслаждение…

Очнувшись от сильной боли в затылке, Пик огляделся. Увидев царившую вокруг него сплошную неразбериху, разбросанные по полу буквы и ящики, он резко вскочил на ноги. Быстро собрав воедино все свои воспоминания сегодняшнего утра, мышонок вдруг осознал, что всё это из-за него. Схватив «ноги в руки» он кинулся к дверям, но с той стороны его попытались запихнуть обратно в цех двое гвардейцев.

- Ждите здесь! Никого не велено выпускать!

- Пустите! - завопил во всё горло Пик и в самый последний момент ухитрился выскользнуть из их рук.

Не оборачиваясь, он кинулся бежать по всему зданию, преследуемый солдатами и взглядами работников, полными негодования и даже презрения к нему, так как «слухами мир уже был полон».

Выскочив из производственного здания, паренек стремглав кинулся в главное. Он намеревался предстать перед директором и всё ему рассказать. Но вбежав внутрь, к нему тут же кинулись еще двое крыс во главе с младшим офицером, которые перехватили его на полпути, прямо на глазах у всех служащих.

- Пустите-е-е! Это я! Я во всем виноват! Я хочу видеть директора! – задергался паренек, чуть ли не плача.

- Какое совпадение, он тоже желает видеть тебя, – вкрадчиво бросил ему мышь. - Ведите его! – скомандовал Помлад.

- Постойте, я… - перехватило дыхание у мышонка, к которому вернулось ощущение реальности и того, что его ожидает впереди.

- Вам чего!? Тоже хотите составить ему компанию?! – сурово взглянул на «толпу зевак» гвардеец, на что все мыши тут же разбежались по своим кабинетам.

Скривив ухмылку, Помлад последовал за гвардейцами, крепко стиснувшими Пика в своих руках.

Оказавшись спустя минуту в кабинете директора, паренек не в силах более молчать вырвался из рук своих конвоиров и кинулся к Тании, спокойно сидевшей на стуле посреди комнаты с опущенной головой и поникшими плечами.

- Тания! Прости… Прости меня, - проскрипел Пик, опустившись возле неё на колени.

Затем он перебросил взгляд на Пыхчу, который важно сидел за своим столом с листком бумаги перед собой.

- Взять его! – скомандовал тут же Помлад, но директор остановил их, подняв ладонь.

- В этом нет нужды, Ваше Благородие, - сладкозвучно протянул мышь.

- Господин Директор, это я! Я виновник! - кинулся к столу мышонок. – Я один, без её ведома, исправил все ошибки в сегодняшнем Макете! Это я! Слышите - я?! - еле сдерживая слезы и дрожа всем телом, охрипшим от щемящей боли в сердце голосом, вопил бедолага, ударяя себя в грудь.

Но все в округе оставались равнодушными к его чистосердечному признанию. Директор не поднимал глаз с бумажки. Солдаты были непроницаемы и холодны, как всегда. Даже Сиберия, которая стояла в сторонке и чуть придерживала ладошкой накидку, прикрывающую шею, не смотрела в его сторону.

- Как же так?! – тихо прошептал мышонок. - Я говорю правду, прошу, подтверди это! - впился Пик взглядом, полным немой мольбы о помощи в белоснежную мышку.

Но она и бровью не повела, и не повернула к нему своего личика. Вне себя от обиды и отчаяния, паренек опустил глаза.

Посреди воцарившейся на доли песчинки тишины слово взял Пыхча.

- Тания, подписала Признание, вот бумага, уведите её! - протянул он Помладу бумажку.

Ознакомившись с текстом, тот кивнул своим гвардейцам, и они быстро подняли Печатницу со стула.

- Пик, а Пик… - чуть слышно прошептала Тания, подняв на своего Ученика печальный взгляд потухших очей. - Чтобы стало ясно нынче вечером, воспользуйся свечой… Зажги огонек, Пик, зажги его…

- Тания, прости-и-и, – провожая её крайне виноватым взглядом, мышонок обреченно протянул к Наставнице руки.