Пик правды

Должно быть, как уже позже догадался Юрка, отец налил ему в стакан не только пиво. Измученный похмельем организм почти не различал вкусы, а посему Юрка сперва не заметил никакого подвоха и, лишь допивая вторую бутылку пива, констатировал очевидное:

— Что-то развезло меня, с пива-то.

— А ты не пей! — Отец решительно отобрал у него стакан. — Не пей больше эту гадость. С нее потом только брюхо бурлит да пучится. На вот тебе лучше рюмочку. Сейчас опрокинешь, оно сразу и полегчает.

Юрке показалось, что в словах отца нет логики, но и сил спорить у него тоже не оставалось. Опрокинув в рот самогон и ощутив прокатившееся по телу тепло, он удивленно кивнул:

— Надо же, и вправду лучше стало.

— Скажи-ка мне, сынок, пока тебе совсем не похорошело, — отец вновь протянул руку к бутыли, — что за диво дивное у тебя в спальне висит? Уж больно на автомат похоже. Неужто настоящий?

— Да какой-то там, — Юрка увидел, что отец вновь налил ему самогона, но всякое желание возражать отчего-то пропало, — имитация. Я с ним на страйкбол иногда езжу.

— Страйкбол, — Дмитрий Александрович озадаченно почесал за левым ухом, — это когда народ собирается и в друг дружку резиновыми пульками шмаляет?

— Пластиковыми, — уточнил Юрка. — Между прочим, психологи очень рекомендуют для снятия стресса. Все негативные эмоции выплеснуть можно.

— Я обычно в сортире выплескиваю, — отец снисходительно улыбнулся, — но ты, если хочешь, приезжай к нам на ферму. Я тебе свинью дам зарезать. Пока управишься, точно весь негатив выплеснешь, заодно узнаешь, откуда сало берется. Поедешь?

— На этой неделе точно не получится, — торопливо отозвался Юрка, представив себя стоящим посреди огромного пустого свинарника с окровавленным кухонным ножом в руках и отчего-то голым, — дел у меня сейчас много.

Глава 3, в которой двух следователей пытаются посадить в один вертолет

— Значит, всю правду, — повторил Сергиевич, — и обо мне.

— Именно, — подтвердил Хованский.

— Интересно знать, кто все это придумал, — вздохнул Иван Юрьевич. — Представляешь, я ведь сам с ними лететь собирался, да в последний момент ухитрился спину потянуть. Вот дома и остался. А то ведь мог бы сидеть сейчас вместо Зарецкого да рубить правду-матку.

— Так что, я высылаю группу захвата? — прервал рассуждения губернатора Хованский. — Им полчаса на сборы, час лету, через полтора часа уже высадятся на месте. У них еще запас времени приличный будет.

— Не торопись, — задумчиво отозвался Сергиевич. — Ты вообще уверен, что это все не розыгрыш? Они ведь там уже четвертый день. С пьяных глаз еще не то сочинить можно. Глядишь, проспятся, выяснится, что ничего и не было. Эта девица, она с чего вдруг именно тебе решила звонить? Ты ее хорошо знаешь?

— В некотором роде, — хмыкнул Дмитрий Романович, вновь воровато оглядываясь в сторону лестницы. — Проверенный человек.

Посвящать Сергиевича в подробности своих довольно длительных отношений с Аллой генерал счел излишним. Не стал он рассказывать и о том, что отношения эти сошли на нет после перенесенного два года назад инфаркта, когда спасший Хованского врач настоятельно не рекомендовал ему впредь мешать валидол с виагрой, а тем более запивать таблетки шампанским. Умолчал Дмитрий Романович и о том факте, что именно благодаря его протекции Алла получила достаточно необременительную и неплохо оплачиваемую должность личного секретаря у Зарецкого.

— Мне вот только интересно, — проявил необыкновенную проницательность Сергиевич, — как это проверенный тобою человек под боком у Зарецкого оказался? Ты что же, к Олежке лазутчиков засылаешь? Или вы с ним ближе знакомы, чем я до сих пор думал?

— Так ведь не Москва, город маленький, все друг друга знают, — уклонился от прямого ответа Хованский, предпочитавший на людях изображать пренебрежительное и даже агрессивное отношение к адвокату, чьими консультациями по некоторым щепетильным вопросам он на самом деле пользовался уже давно.

— Ну да, ну да…

Губернатор не стал настаивать на более подробном ответе. Помолчав несколько секунд, он вдруг задал вопрос, кардинально переменивший направление разговора:

— А что, может так получиться, что твоя эта группа захвата прилетит, но Зарецкого спасти не успеет?

«Это с чего вдруг?» — уже почти было сорвалось с языка Дмитрия Романовича, как вдруг уже раскрывшиеся его губы замерли, словно в одно мгновение охваченные параличом.

— Захват — дело такое. Непредсказуемое, — наконец подобрал обтекаемую форму ответа Хованский. — Но ведь какие будут последствия? Вы себе представляете?

— Я себе представляю, что Зарецкий может наговорить, — холодно отозвался Сергиевич. — Он обладает некоторой информацией, которая ни в коем случае не может быть озвучена публично. А, как я понимаю, именно это сейчас и происходит.

— Да, но от того, что группа захвата не справится с заданием, ничего не изменится. Информация будет уже озвучена. А слушателей там человек десять, если не больше. Мы же не сможем по возвращении засадить их всех в клетку, а рты заклеить.