Пик Сароса

– Зависть – грех, Джефф… – сдув прядь с покрытого испариной лба, я тщетно пытаюсь закрыть саквояж, в котором инструментов как всегда больше, чем моей одежды.

– Алчность тоже, Рейчел, – скорчив мне гримасу, он тянется погладить Честера, но тот демонстративно поворачивается пушистым задом. – Бог ведь велел делиться с ближним, так почему мне не достался кусочек твоей славы?

– Славы, как же. Хорошо, что ты лингвист, а не проповедник…

С натужным звуком замок сдавливается, и я молюсь, чтобы саквояж не распахнулся прямо на борту. Продолжаю свой рейсинг по комнате, параллельно бросая на ходу ответы Джеффу, с кислой миной рассматривающему побрякушки на книжной полке, покрытые вековым слоем пыли. Хозяйка из меня, конечно…

– Зря ты так, ряса была бы мне к лицу. А читать проповеди я бы мог в каком-нибудь женском монастыре…

– Может, как раз-таки из-за подобных влажных фантазий тебя и не зовут в этот раз в командировку со мной? – фыркаю я, смеясь, и в третий раз подпрыгиваю на месте, чтобы достать любимую бандану с верхней полки шкафа.

Отлично держит непослушные волнистые волосы, бережёт голову от солнца и ветра, да и уже давно является моим незаменимым атрибутом, когда я на раскопках. Зацепив край ткани, достаю её, тяжело вздохнув от усталости, – терпеть не могу собираться в дорогу – и, наконец, перевожу взгляд на замолчавшего Джеффри. Которого явно задели мои слова…

– Эй… Не печалься, прошу тебя, – тут же спешу ласково исправиться, подойдя ближе: – Это просто не та поездка, где твои навыки смогут понадобиться. А если всё-таки найдётся что-то дельное, я сама выпрошу тебя у Лэмингтона. И поговорю с Мюрреем.

О том, что я также собираюсь поехать на место наших последних раскопок самостоятельно и вновь броситься на поиски следов Архимеда и его трудов, пока решаю умолчать. Пусть для Джеффри это будет сюрпризом. Улыбнувшись неугомонному, но теперь приунывшему и, кажется, по-настоящему расстроившемуся коллеге, я мягко добавляю, взяв его за плечи:

– В любом случае будем на связи, Джефф.

Проходит долгая минута, в течение которой он нарочито подозрительно осматривает меня, а затем с театральным вздохом закатывает глаза:

– Почти уговорила.

Услышав это и взбодрившись, я тут же возвращаюсь в режим носящейся пчёлки-труженицы и принимаюсь дальше кружить по комнате.

– Да и Честер не даст тебе скучать.

Кидаю беглый взгляд на часы, окончательно закрывая второй чемодан.

– О да, я просто мечтаю лицезреть задницу твоего кота каждый день до и после работы, пока тебя не будет, – бурчит Джефф, сложив руки на груди, и на автомате двигается за мной, суетящейся, в коридор, пока мой кот демонстративно уходит вглубь комнаты, не попрощавшись.

– Вы подружитесь, уверена, – тараторю, накидывая ветровку и кроссовки, и берусь за ручку: – Всё, я уже и так опаздываю…

Дав Джеффу последние наставления по уходу за Честером, выталкиваю свой багаж и мчусь к такси, уже ожидающему у забора.

***

Прокручивая в голове нашу с Коннаганом беседу – ещё один способ не возвращаться размышлениями к образу Блейка, – я вдруг зацикливаюсь на моменте про Бога и проповеди и неожиданно для себя вспоминаю, что за эти дни так и не успела поискать информацию о потенциальной взаимосвязи Зевса и сароса. Намёк Архимеда на нечто в эпосе Древней Греции вновь не даёт мне покоя, и я внутренне радуюсь тому, что сейчас в аэропорту смогу уделить этому время.

Господи, что же я буду делать на базе «Эклипса», где Блейк постоянно будет маячить перед глазами, если уже сейчас ищу любую возможность забить голову чем угодно, лишь бы не вспоминать его и эти чёртовы сны? Может, поездка была ошибкой? Или же мне тоже в какой-то момент удастся игра в «я-тебя-не-знаю», если он так и продолжит меня игнорировать? Хотя стоп. В конце концов, я еду туда не из-за него. Я не знала, что всё так обернётся, и моя цель совсем в другом. И если уж кто-то и будет кого-то терпеть эти недели, это точно буду не я.

«Ага, конечно, обнадёживай себя, лгунья…» – еле сдерживаюсь, чтобы не заскулить в голос прямо в такси. Кое-как переключив мысли, наблюдаю, как оно подъезжает к «Хитроу».

Рейс задерживают, но я нисколько не расстраиваюсь этому, удобнее устроившись с чаем за столиком в кафе и углубившись в содержимое страниц внутренней электронной библиотеки Британского музея.

Лишь предварительно отправляю мейл помощнице Мюррея, чтобы предупредить об изменении времени прилёта: меня должен встретить в Афинах некий Ричард Уолш, судя по вводной информации в первом письме от «Эклипса».

Первым делом открываю раздел Древней Греции с различными источниками о мифах тех времён. Набрав пару ключевых слов, среди которых «Зевс», «гнев» и схожие, принимаюсь внимательно, чуть ли не вцепившись в экран, изучать каждую ссылку.

Согласно анализу и исследованиям Генриха Николсона, в преданиях у Зевса почти всегда было лишь три основных состояния: злость, воодушевление или энтузиазм и чистая радость. И только в этих трёх состояниях он появлялся в той или иной выдумке тех веков.