Пик Сталина

Падение Аристова видели только я и Киркоров, остальные, не заметив случившегося, продолжали идти к вершине. Мы с Киркоровым, пораженные, стоим без движения, без звука. Впрочем, мы оба были так далеко от места происшествия… Киркоров стоит выше, и ему видно, как тело Аристова, ударяясь о скалы, набирает скорость и гигантскими скачками, исковерканное, падает на северо-запад по направлению к снежному плато. Я вижу, как по поверхности склона скользит изломанное тело и, наконец, останавливается, полузасыпанное снегом, в 700 м ниже нас перед трещинами, ледопада.

Кто-то впереди хриплым голосом торопит нас идти к вершине. Мы объясняем трагическую причину нашей остановки: Олег Дмитриевич Аристов — наш начальник и друг — погиб…

С того места, где находится группа, трудно разглядеть, что делается внизу, тем более здесь нет пути для спуска на плато… Быстро преодолеваем последние метры подъема и доходим до первых камней вершинной площадки. Это высшая точка пика. На прочном выступе скалы устанавливаем скульптурный бюст Иосифа Виссарионовича Сталина.

Победа! Вторично советские восходители покорили высочайшую вершину своей земли.

^{_{Высшая точка пика Сталина. На гребне В. А. Киркоров, Н. А. Гусак и О. Д. Аристов}}

^{_{Фото Е. Белецкого}}

Долго на вершине группа не задерживается. Нам некогда писать записку и разыскивать тур Е. М. Абалакова. Быстро связываемся и спускаемся на площадку вершинного гребня. Отсюда на запад, к снежным полям огромного плато, где лежит тело нашего товарища, спускается крутой ледяной желоб. Киркоров и Федорков начинают спуск, остальные следят за ними сверху. Но они идут без кошек, и в течение часа им удается преодолеть всего около сотни метров опасного и трудного пути по льду. Начинает темнеть. Дальнейшие попытки спуска к телу Аристова привели бы к гибели всего отряда. Наши товарищи поднимаются на гребень, и все мы с тяжелым сердцем отправляемся в обратный путь, возвращаясь по пути нашего восхождения на вершину. Только около 11 часов вечера, при свете луны, подходим к палаткам нашего последнего лагеря.

Измученные трудностями восхождения и пережитым, лежим в спальных мешках. Несмотря на невероятную усталость, никто не может заснуть. Думаем об одержанной победе и о нашем погибшем товарище, настойчивость и мужество которого были для нас примером на всем протяжении многодневного штурма.

* * *

Ночь после возвращения с вершины провели почти без сна. После труднейших испытаний наступила разрядка. Казалось, что гибель товарища и усилия, потраченные нами вчера на восхождение, отняли у нас все силы. Люди были еще в состоянии свернуть свой лагерь, могли идти по снежным склонам и страховать друг друга при переходе через трещины, но все это делалось уже как бы по инерции.

Утром Федорков отметил легкие обморожения лица и ног у всех участников штурма. Пальцы ног потеряли чувствительность. Снимаю правую рукавицу и вижу, что мякоть большого пальца правой руки почернела: леденящий холод от лопатки ледоруба проник через толстую пуховую перчатку и брезентовую рукавицу. При таких обстоятельствах нужно во время спуска соблюдать особую осторожность, чтобы не вызвать новой катастрофы. Принимаем решение двигаться только связавшись, не торопиться и равняться по наиболее ослабевшим участникам восхождения.

К вечеру отряд подходит к палатке лагеря «6400 м», установленной выше скал восточного ребра. Лагерь пуст; делаем заключение, что Совва уже спустился вниз. Переключатель радиостанции стоит на передаче, батареи разряжены; все попытки вызвать Лебеденко оказываются безрезультатными. Осматриваем скалы на пути спуска. Стены «жандармов» неузнаваемы, все выступы и зацепки скал закрыты толстым слоем свежего снега. В девять утра 15 сентября мы вдвоем с В. Киркоровым первыми начинаем спуск, за нами идут остальные товарищи. Палатку и радиостанцию оставляем на площадке лагеря «6400 м», чтобы не перегружать себя на опасном спуске. Поочередно то Киркоров, то я идем первыми. Ведущему приходится особенно трудно. Он должен разгребать глубокий снег, расчищать уступы на скалах, только после этого можно делать очередной шаг. Движемся очень медленно и неуверенно. На снежных гребнях за время бури появились предательские карнизы, здесь идем особенно осторожно, с попеременным охранением.

Возле четвертого «жандарма» неожиданно слышим окрик, навстречу нам торопливо поднимаются Б. Трапезников и Н. Афанасьев. Сообщаю им об успехе восхождения и гибели начальника группы О. Аристова. Я разговариваю за себя и за спутника: он сильно простужен, хрипит и почти потерял голос.