Пик

Джош озадаченно похлопал глазами, но снял перском и вручил мне. А я галопом поскакала к его «лежбищу» и к антенне. Так, присоединяем перском к антенне, вручную настраиваемся на приватную частоту Кента. Главное, чтобы этот гаджет потянул прием. Я чуть не заверещала от радости, когда прошел сигнал, и ввела код, который позволял нам говорить и слушать на частоте Кента. Ну, и услышала – что там полагается слышать, когда кто-то устанавливает неведомые магические защиты. Впрочем, в основном я слышала пение птиц и шорох гравия под ногами. Джош уселся рядом со мной на цементный пол; тусклая лампа бросала отсвет на его лицо.

Я проверила еще раз, чтобы устройство работало на прием и не работало на передачу, потому что сигнал от нас собьет Тирсиона с толку. И развернулась к Джошу, который уже чуть не лопался от любопытства.

– Я тебе потом все объясню, – заверила я. – Честно…

– Я смотрел главные новости, – перебил он. – Я слышал про Марка. – Голос Джоша чуть дрогнул. – Я его не так хорошо знал, как ты, но он… он…

«Итак, братец Тирсион, что же подвигло тебя воззвать ко мне? При нашей последней встрече ты клялся, что отныне и впредь не желаешь меня видеть. Тебе известно, сколь сильно я презираю тебя. Что же заставило тебя изменить своей клятве?»

Этот голос заворожил нас. Мы с Джошем оба зачарованно уставились на перском. И, надо признать, не считая голоса одного актера из старинных видроликов, это был самый впечатляющий голос, которому я когда-либо внимала. Глубокий, мелодичный, вроде бы и негромкий, но в нем звучало что-то такое, что я даже не берусь описать. Может быть, искушение? Такой голос хочется слушать вечно, при этом совершенно не важно, какие слова он будет произносить. Тут я спохватилась, что у нас же нет псайщитов.

– Можешь прикрыть нас обоих от псай? – торопливо прошипела я Джошу, хотя можно было говорить и нормальным голосом. Джош вскинул голову, быстро кивнул и схватил меня за руку.

«Не могу не заметить, братец, что ты и твой Союз швыряетесь своими созданиями, точно безрассудный наследник швыряется золотыми монетами с собственным новехоньким профилем», – это заговорил Тирсион. Голос у него был далеко не такой завораживающий. Главное, чтобы от Кента это не ускользнуло.

Лэтренир рассмеялся. Защита, созданная Джошем, работала – голос Лэтренира остался столь же восхитительным и чувственным, но я, по крайней мере, уже не жаждала впитывать всеми порами каждый произнесенный им звук.

«Что, братец, завидуешь? Мои создания повинуются любому моему слову, а твои нет».

«Я не жду от них повиновения, – мягко ответил Тирсион. – И тебе это известно».

«Ты выбрал слабость, так не взыщи, когда у тебя отбирают то, чего ты не в силах отстоять, – усмехнулся Лэтренир. – Ты позволяешь своим созданиям пренебрегать твоей волей – что это, как не слабость? И не пытайся убедить меня в обратном. Создания обязаны нам жизнью. Нам, и только нам».

«Это вечный спор, – заметил Тирсион. – Едва ли мы разрешим его сию минуту. Но мне любопытно узнать о твоем войске. Ты же не станешь осаждать твердыню? В последний раз ты потерпел поражение и понес большие потери. Начать осаду было бы в высшей степени неосмотрительно».

«Было бы и впрямь неосмотрительно, но у меня явный перевес». – В голосе Лэтренира прозвучала довольная усмешка.

«Братец, мы связаны узами кровного родства… – Тирсион говорил чуть ли не сочувственно. – Меж нами вражда, однако я не желал бы, чтобы скорбь удручала тебя. Я боюсь… ты забываешь о воителях разума».

При этих словах Лэтренир расхохотался: «Вот болван! Ты слеп, как и те, в твердыне! Та раззява, что предводительствует воинством разума, отныне в моих руках. Она покорствует моей воле, полагая, что действует сообразно собственным желаниям».

Мы с Джошем вытаращились друг на друга. Джош одними губами произнес «Дрейф», а я горячо закивала. Абигайл Дрейф работает на пришлецов! Вот оно, «нечто большее», что искал Кент.

«Неужели ты хочешь, чтобы я поверил…» – начал Тирсион, но кузен перебил его:

«Эти создания глупы и бесконечно корыстны. – Слова Лэтренира так и сочились презрением. – С тех самых пор как мы попали сюда, мне ведомо было, что они ни перед чем не остановятся ради собственной выгоды. Я договорился с воительницей разума. Я усилил дар ее подручных, сохранив им жизнь. Она же в уплату обещала мне помощь – сначала против людского рода, а потом и против дурачья из Союза».

Ну и ну. До чего хорош: Дрейф обзывает бесчестной предательницей, а сам вот-вот продаст с потрохами своих же приспешников!

«Не понимаю, какая тебе в том польза, братец», – ответил Тирсион.