Пикассо

Мы простились, пообещав писать друг другу, и Пикассо тут же занялся упаковкой своих вещей. Он решил отправиться в Париж поездом (в то время они были переполнены). Марсель должен был вернуться на машине, прихватив чемоданы, коробки и картину «Ночная ловля рыб в Антибе», свернутую в рулон и лежавшую на заднем сиденье. Пройдет шесть лет, прежде чем Пикассо сможет снова вернуться к Средиземному морю.

ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА. РУАЙАН И ПАРИЖ (1939–1945)

Руайан

Когда после продолжавшегося целый день путешествия в переполненном вагоне Пикассо достиг Парижа, он обнаружил совершенно изменившийся город. Над ним второй раз в его жизни нависла угроза немецкого вторжения. Его друзья-французы были, как и в первую мировую войну, вновь призваны в армию. Некоторые из них, Элюар, например, уже покинули Париж, чтобы присоединиться к своим частям. Опасаясь бомбардировок, которые, как предполагали, должны были вот-вот начаться и о которых он столько передумал, работая над «Герникой», и, понимая бесполезность дальнейшего пребывания в столице, где слухи о подготовке к войне занимали теперь умы всех, он отправился на машине в Руайан. Этому предшествовали три дня непрерывных бесед с друзьями, убедившими его, что ему лучше на время уехать из Парижа. Небольшой городок в устье Жиронды примерно в 75 милях к северу от Бордо казался достаточно удаленным и в то же время близким от Парижа для поддержания связи с оставшимися друзьями.

Покинув Париж в полночь, Пикассо вместе с Дорой рано утром прибыл в Сент, жители которого испытывали те же тревоги и опасения, что и вся страна. После завтрака, поданного официантами, одетыми в военную форму, они отправились в Руайан. Пикассо испытывал облегчение, оказавшись снова у моря под лучами яркого солнца. На окраине маленького порта у самой станции они подыскали квартирку. При отъезде из Парижа Пикассо в спешке не захватил с собой материалы для работы. Будучи не в состоянии сидеть без дела, он обошел все магазины в округе в поисках бумаги и блокнотов для зарисовок. В итоге ему кое-как удалось их приобрести. Уже на следующий день после приезда он приступил к работе, в чем находил единственное утешение.

На первых рисунках, сделанных Пикассо в Руайане, изображены лошади. Как и ранее, при подготовке к войне правительство прежде всего реквизировало лошадей. Все дороги в те дни были заполнены отобранными у хозяев лошадьми, которые, несмотря на послушание, понимали, как заметил однажды Пикассо в разговоре с Сабартесом, что на этот раз они направляются отнюдь не на обычную работу.

Даже вдали от Парижа Пикассо не мог обрести спокойствия. Через несколько дней после приезда в Руайан он получил вызвавшее у него раздражение уведомление о том, что ему как иностранцу необходимо получить разрешение на проживание в городе. Боязнь оказаться нарушителем официального распоряжения заставила его поспешить в Париж, чтобы оформить необходимые документы. В тот день, который он провел в столице, он явился свидетелем воздушной тревоги, заставившей его в течение часа укрываться в бомбоубежище. Однако, несмотря на это, ему все же удалось получить требуемые бумаги. Захватив с собой несколько ранее забытых вещей из квартиры на улице Боэси, он снова возвращается в приютивший его прибрежный городишко на западе страны.

Комнаты, где ему предстояло жить в течение нескольких последующих месяцев, оказались плохо освещенными. Кроме бухты, в городе, по сути, не было никаких достопримечательностей. Поэтому, смирившись с положением, в котором он оказался, Пикассо следовал своему обычному расписанию: основное занятие — работа — чередовалось с приемом пищи, прогулками по городу в сопровождении Доры Маар, Сабартеса и послушного Казбека. Самое большое удовольствие он получал от посещения рынков, когда перебирал сваленные в кучу вещи, среди которых встречались иногда редчайшие находки.

Во время прогулок по берегу он мог наблюдать за лихорадочными приготовлениями города к обороне. Как-то на замечание Сабартеса о том, что наконец-то войска стали рыть окопы, которые должны были служить убежищем от бомбардировок, Пикассо насмешливо заметил: «Только тебе могла прийти в голову такая мысль. Они проводят раскопки, чтобы найти старые окопы. Вот увидишь, что я прав. Стоит им отыскать лишь один из них, они сразу же отправят его в музей. Если для этого не найдется музея, они его специально создадут».

Отсутствие у Пикассо уважения к тем, кто по роду своей деятельности отвечал за судьбу страны, нашло выражение в коротком разговоре, состоявшемся у него с Матиссом, которого он случайно встретил несколько месяцев спустя в Париже, когда война неожиданно приняла худший оборот. Это было в мае 1940 года. Оба художника, не видевшие друг друга несколько месяцев, были рады встрече. Вот что вспоминал Матисс.

«— Ты куда направляешься? — спросил Пикассо.

— К портному, — ответил я.

Мой ответ удивил и даже несколько озадачил его.