Читаем Пике в бессмертие полностью

— Ты оторви ее, сынок, — уже не приказывает, вроде даже просит генерал. Видно, данные крепко нужны.

«Если и подниму самолет, что потом, что потом? — соображаю я. — Туман, дождь, видимость ноль. Какая тут разведка? Где она, та дорога, овраг? Что их на ощупь? А как садиться, в кисель-то?

Но рассуждать нечего, задание получено, теперь исполнять».

К вылету на летное поле вышли летчики, обслуживающий персонал.

— Это же настоящий цирк будет, с такого аэродрома взлететь, — сказал кто-то.

У самолета механик. Тут же инженер нашего полка. Колдуют с механиком над машиной. Механик то и дело окидывает взглядом покрытую грязью, залитую водой взлетную полосу, качает головой.

— Как же он, бедный, побежит-то по ней, по каше этой?!

— Нагрузку: бомбы, снаряды сбросить, — настаивает начальник по вооружению Лободенко. — У истребителей был вчера, они свою легонькую поднять пытались, не вышло. Кувыркнулся на взлете и все.

Я никого не слушаю, спокоен, соображаю, то ли уже переволновался, там на КП, то ли как. Сосредоточившись, в деталях обдумываю весь процесс взлета. Соображаю: «Главное — рвануть с места, колеса из грязи выдернуть и по газам, на скорость, чтобы сразу всю тяжесть на плоскости, поднять машину на цыпочки, чтобы земли касалась чуть-чуть, не цепляясь за нее, не вязла. И поднимать».

— Садись, Абдул, — говорю я своему стрелку. — Поехали.

До исполнительного старта машину волокут трактором. Трактор отходит. Я делаю все как положено: запрашиваю разрешение и только после этого даю полный газ с форсажем.

Мотор ревет надсадно, колеса разбрасывают грязь, воду, машина трясется, дергается, но бежит медленно, очень медленно, набирая скорость. До конца взлетной полосы тридцать, двадцать метров. Двигаю ручками управления, педалями, а она как привязанная, еле тащится по грязи. Еще десяток метров и все, гроб. Прилагаю еще какие-то усилия, чуть ни сам, на своих плечах, своими руками отрываю самолет от земли, поднимаю вверх. И он сразу врывается в густое месиво, которое, как опять же кажется мне, винт рассекает с огромным трудом.

Какое-то время лечу будто ночью, в слепом полете, но там помогают приборы, тут не видно и их, туман и в кабине битком, как вата.

Линию фронта определяю по глухо доносящимся одиночным орудийным выстрелам и залпам, в просвет между тучами, и сразу засекаю, врываюсь в мелькнувшего впереди «Мессера». Такая встреча мне совсем ни к чему. Снова зарываюсь в тучи, круто меняю курс. «Мессер» не появляется, значит, потерял меня из виду.

Где-то здесь квадрат, который я должен найти, овраг, о котором говорил генерал. «Как же это сделать, когда облака сплошные и чуть ни до земли. Спуститься ниже, но там могут быть зенитки. Если в овраге техника, склады, противовоздушное прикрытие обязательно. Это и ребенку ясно. Придется рвануть на них, на зенитки, в огонь разрывов. Это не так страшно, не впервой, важно поточнее, с одного захода на овраг выйти».

Поднимаю машину над тучами, всматриваюсь, ищу в них просвет и нахожу, впиваюсь глазами. Подо мной что-то темнеет. Вроде овраг. Проверим, — решаю я и посылаю самолет в пике.

Штурмовик пробивает облака, вырывается из них над самой землей.

Угадал точно, подо мной глубокий и широкий овраг. В нем груженные ящиками, мешками машины, подводы. Полно солдат. В стороне длинные палатки без окон — полевые склады, около них штабеля ящиков. Выше, на выезде, что-то под брезентовым навесом. Может, танки?

Пролетаю над оврагом с включенным фотоаппаратом. Взмываю вверх. И тут, с опозданием, открывают огонь зенитки. Прозрев, они стреляют наугад, куда попало. Снаряды рвутся в тучах и над ними, далеко от штурмовика.

«А если их бомбануть? В такое скопление складов, штабелей пару тройку бомбочек уложить — это же здорово! Тем более, что вон зенитки стрельбу прекратили. Они же полные уверенности, что я улетел, убрался. Штурмануть надо. После моих полетов и они сразу примут все меры к усилению противовоздушной обороны, перекроют овраг сплошной цепью зениток. А лететь на них нам же».

Докладываю об увиденном на КП. Прошу разрешение на штурмовку.

Отвечает генерал. Он следит за моим полетом. Минуту колеблется, спрашивает:

— Как сам? Не собьют?

— Не собьют! — кричу я.

— Атаку разрешаю.

Я разворачиваю машину, возвращаюсь и снова пробиваю тучи, вынырнув из них, стреляю из пушек, рушу позиции зениток, сбрасываю бомбы на штабеля ящиков, мешков, поджигаю автомашины, груженные подводы, эресами поджигаю склады. И невредимый, ухожу в тучи, теряюсь в них. Внизу — перекрывающий рев мотора грохот взрывов. Взмывающее вверх пламя пожаров просвечивает багровыми сполохами тучи.

Я веду наблюдение за противником и на обратном пути. Фиксирую глазами и фотоаппаратом тянущуюся через перелески, поля дорогу. На ней танковая колонна, в автомашинах пехота.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже