Пихалыч

– Дело не в этом. Я говорю о структуре человечества вообще на земном шаре. Вот я думаю, почему именно так? У меня хватает иногда логики до чего-то додуматься и что-то объяснить, но это объяснение априори не может быть, потому что общество и человечество развивается. Так же как теория электричества, которая сегодня существует, она относительная. На самом деле, я как глубоко понимающий человек, считаю, что человечество на этом уровне развития науки и интеллекта на земном шаре, создало такую удобную, объясняющую невероятные явления теорию и не более того.

– Точно так же как религия…

– Нет, в религию не лезь. Это не обсуждаю, я верю! Религию ты принимаешь как догму, или ты ее не принимаешь!

– А почему человеку разумному не попытаться разобраться в вопросе, в том числе и в этом?

– Я верю, и это мне не позволяет лезть в сложные для меня вещи, хоть и есть вопросы, которые я никогда не задам. Я не буду копаться ни в чем, это не мое дело. Это надо почувствовать и не более того. Если у тебя есть вопросы, выходи из веры. Вера – это когда вопросов нет. Читай молитвы и старайся понять, как это ложится на твое сердце и на твою душу.

– Мне кажется, так надо относиться к любви, как к вере. Принимаешь этого человека, веришь, и не обсуждается.

– Нет! Любовь это мир иллюзий, в котором ты можешь устоять, или провалиться. Любовь – это фокусы, когда распиливают бабу пополам, только в более примитивно завуалированной фанатичной форме. Хоть я и не любил, уверен, что это так…

– Вы любили, как могли, как были способны…

– Это правильно… Но через меня прошли сотни людей и влюбленных тоже, я считаю, что это клиника. Как человек, имеющий определенное отношение к медицине…

– К медицине?

– Да, у меня фельдшерский диплом есть. У меня пять лет был свой медицинский центр, где я был генеральным директором. Я ни копейки не получил от этого. Я его открыл, чтобы помогать людям, мне было интересно.

– Традиционная медицина?

– Она по моей методике выстроена. Я ее разрабатывал лет десять, пока не пришел к тому, что можно выбрать из того, что существует.

– Почему бросили?

– Время отнимает.

– Методика работает?

– Сейчас проскальзывает что-то идентичное, но не очень квалифицированно. Так вот, возвращаясь к любви.… Это клиника! Чтобы мне не говорили про любовь, особенно для мужиков, это примитивное скотоводство. Мужик, это примитивное существо, которое после того, как кончает, уже ничего не помнит и не знает, то есть теряет всякую нить эмоций. Если б не было женщин, мы вообще никто. Да, мы хорошие токари, слесари, физики, но мы не главные в жизни, а главные в жизни – женщины.

– Оставьте баб одних и увидите, что будет.

– Ну, мы же так не разговариваем. Это доказательно от противного. Я считаю, и наверно, я не ошибусь, не любовь мир сделала, любовь только мир двигала, и частично разрушала. А самое главное – это созидание, творчество, главней я ничего не знаю. Я самодостаточный человек, у меня все есть, но я никогда не пойду на какие-то варианты, в которых не будет созидания. Для меня мир созидания это мир жизни. Может, поэтому бог меня держит на этом свете, потому что я все время творю что-то. Я это делаю не для себя, не для кого-то, а вообще. Это в себе хранит примитивное, но важное человеческое начало.… Это единственное качество, которое приближает нас к богу, именно созидание и творчество.

Анатолий Михайлович снова осушил рюмку и остановил на мне тусклый взгляд.

– Ну, мы, собственно, подошли к сути разговора. Я хочу, чтобы моя книга была о том, что меня волнует в этой жизни – о созидании, о правильном образе жизни, о воспитании, о литературе, о боге, о душе, о мире. Главное, что это должно быть творчество! И для меня и для тебя!

– Главным героем будете Вы? В книге будет сюжет или это будут мысли вслух? Вы себе уже представляете что-то конкретное?

– Конкретного пока нет. Я живу по системе Наполеона, ввязываюсь в драку, а там посмотрим…. Я приглашаю тебя в свой загородный дом на эти выходные. Отдохнем, пообщаемся, у меня там сауна, бассейн, все есть, в общем. Узнаем друг друга лучше, будут конкретные мысли. В пятницу приезжай к пяти, отсюда поедем. Здесь всего сорок минут дороги. Договорились?

– Что мне взять с собой?

– Ничего. У меня все есть.

– Ну, чего-то может не быть? – Засомневалась я.

– В моем доме не может чего-то не быть! У меня есть все! – Отрезал Анатолий Михайлович, – у меня даже зубная щетка есть новая для тебя! – Он ухмыльнулся в усы и потер руки: – Ну, я, кажется, заморил червячка.

– Я тоже. Спасибо.

– Пока не за что…, – крякнул он, вставая. Кожаные штаны повисли на заднице и коленях сдутыми пузырями. Он натянул пузыри за пояс и обнял меня за плечи, но, дойдя до коридора, просматриваемого цветными курицами, убрал руку.

В пятницу я столкнулась с Анатолием Михайловичем у двери конторы нос к носу. Он был в наброшенной на плечи бобровой шубе до пола. Две охранных курицы топтались рядом. Одну из них перекосило большим черным портфелем, который она держала в руках.