Пикировщики

Должного опыта бомбометания с пикирования в то время еще не имелось. Мы получили соответствующие инструкции и методические указания. Но одно дело читать по бумаге и совсем другое — выполнять в воздухе. Инструкции имели погрешности, и нам приходилось их уточнять, дополнять, разрабатывать новые тактические приемы. Поэтому наши учебные полеты больше походили на исследовательские. После каждого вылета нас собирали командиры и на основе донесений наблюдателей и докладов экипажей скрупулезно, по минутам анализировали действия пилотов и стрелков-бомбардиров (так с 1941 года стали называть летчиков-наблюдателей).

Полигон находился на пустыре в Беловежской пуще. Там известью на земле были нарисованы контуры танков, автомашин, артиллерийских батарей и просто круги с крестами посередине. Эти наземные цели мы и бомбили цементными бомбами. Но постепенно от полета к полету росло наше умение, шлифовалось мастерство. К весне 1941 года мы владели таким методом бомбометания достаточно уверенно.

В начале июня нашему авиаполку приказали подготовиться к переходу на Пе-2. Сразу в центр переучивания, находившийся на одном из подмосковных аэродромов, были направлены экипажи инструкторов, в том числе и наш. В субботу 21 июня мы были на месте. А утром в воскресенье грянула война. Нас задержали в Москве.

Москва, как и вся страна, была взбудоражена вероломным нападением гитлеровцев. Всюду: на предприятиях и в учреждениях — проходили массовые митинги. Люди добровольно уходили в ряды Красной Армии, требовали немедленной отправки на фронт, чтобы громить фашистских бандитов. На митингах бывали и мы, летчики, тоже выступали, клялись покарать, раздавить гитлеровскую гадину.

В начале июля в Москве неожиданно появились почти все летчики нашею авиаполка. Они были неузнаваемы: измученные, в грязном, рваном обмундировании, смотрели на нас, тыловиков, с откровенной иронией, восторг наш не разделяли, держались угрюмо. Авиаполк разместили недалеко от стадиона «Динамо» в старинных зданиях Военно-воздушной академии имени Жуковского. Я немедленно разыскал своего друга Константина Усенко и поразился его перемене: выглядел он значительно старше своих лет. Его симпатичное лицо вытянулось, щеки запали, скулы обострились, под глазами обозначились темные круги. Весь его вид выражал крайнюю степень усталости. Только глаза не погасли. Наоборот, они светились ярче, но в них появился незнакомый стальной огонек, взгляд стал пристальным. Казалось, Костя перенес тяжелую болезнь. Я забеспокоился.

— Та не спрашивай, Павло! — отмахнулся он и отвел глаза. — Не болел я, здоров, тут дела похуже.

Но что может быть хуже болезни? Привяжется лихоманка!

— Ну шо ты прыстав? — недобро взглянул он на меня. Я и раньше замечал: когда Костя нервничал, то начинал путать русские и украинские слова. Сейчас он был взвинчен, говорил резко, быстро. — Мы ж, Павло, еле вырвались, чуть не угодили к фашистам в лапы под Минском. Где наши самолеты? Та нэма их бильш! Нимци разбомбили на аэродроме в Борисовщизне. Как сюда добрались? Где ехали на автомашинах, а где топали на своих двоих. Сначала пошли в Бобруйск, сказали, там нас ждут самолеты. Но немцы опередили, захватили Бобруйск раньше, чем мы туда добрели. Пришлось поворачивать на Могилев, потом на Смоленск. Там сели на попутный товарняк до Москвы… Ну а здесь что слышно? Скоро дадут нам машины? Скоро отправят на фронт?

— Выезжаем в тыл. Там для нас приготовили Пе-2.

— Вот здорово! — оживился Костя. — Ну, теперь мы померимся силами с фашистами.

О том, что произошло в первые дни войны там, на границе, подробнее других рассказали стрелки-бомбардиры Михаил Ярнов и Александр Филиных. Миша в ту последнюю мирную ночь был оперативным дежурным полка, а Саша летал с Костей Усенко на разведку…

2

…На воскресенье 22 июня в 13-м авиаполку объявили выходной. Все обрадовались: три месяца не отдыхали! Особенно напряженными были последние два дня, когда по приказу из авиадивизии полк занимался двухсотчасовыми регламентными работами, то есть, проще говоря, летчики и техники разбирали самолеты на составные части, чистили, регулировали их, смазывали и снова собирали. Трудились от зари до зари.

Вечером в субботу, оставив за старшего начальника оператора штаба капитана Власова, командование авиаполка, многие летчики и техники уехали к семьям в Россь, а оставшиеся в лагере с наступлением темноты отправились на площадку импровизированного клуба смотреть новый звуковой художественный фильм «Музыкальная история». Весь авиагарнизон остался на попечении внутренней службы, которую возглавил дежурный по лагерному сбору младший лейтенант Усенко.