Пикировщики

Пикировщики раскрыли бомболюки, легли на боевой курс, а потом друг за другом бросились вниз.

Опомнившиеся немецкие зенитчики открыли ураганный огонь.

Усенко, уже охваченный азартом боя, мысленно отметил, что Диговцев весьма точно вывел Пе-2 на цель, быстро уловил прицелом разгрузочную площадку, но, вспомнив просьбу Максименко, скосил глаза на здание вокзала — до него было далеко, а значит, и до дома родителей штурмана — и резко нажал боевую кнопку. «Семерка», дрожа, освобождалась от авиабомб… Константин вдруг увидел, как летевший впереди Кисилев не стал набирать высоту, а перевел машину в пологое планирование и ударил из пулеметов по станции. Константин обрадовался увиденному — все совпадало с его планом — и последовал за командиром. Носовые пулеметы «семерки» захлебнулись от дробного перестука, в прицеле замелькали падающие серо-зеленые фигурки солдат, на платформах и крышах вслед за струями пуль побежали огоньки вспыхнувших пожаров. А рядом в членистых цепочках эшелонов густо рвались авиабомбы, во все стороны разлетались куски искореженного металла, вырванных досок — вся территория железнодорожного узла быстро затягивалась пеленой дыма и пыли.

«Это вам за Мишу!» — мысленно послал летчик врагам и с крутым правым разворотом вышел из боя, повернул на восток за своими товарищами.

«Петляковы» отходили от цели на большой скорости, но не прежним компактным строем, а растянувшись, поодиночке. Строй удерживало только звено Кисилева. Но и оно на большой скорости старалось догнать улетевшего далеко вперед ведущего.

— Куда делись «миги»? — спросил Усенко адъютанта.

— Оставили нас еще возле зоны. Теперь внизу штурмуют.

Остроносые тени истребителей мелькали вдоль западного берега Вопи над немецкими боевыми порядками.

— Командир! На «тройку» обрушились «мессера»! — закричал Збитнев.

— Это ж Саша Устименко! — встревожился Костя. Он повернул голову к хвосту цепочки пикировщиков и там увидел одинокую машину друга. Она отстала довольно далеко. Вокруг нее осами вились два «мессершмитта», вытянутые их носы озарялись вспышками выстрелов. Экипаж «тройки» огрызался огнем, маневрировал, увертываясь от пушечных трасс врагов, но положение его было критическим: в любую минуту на глазах у всех Устименко могли сбить.

Усенко оглянулся на Диговцева, вроде тот мог чем-то помочь его другу. Адъютант вертел головой по сторонам, будто кого-то искал.

А самолеты группами уходили все дальше. «Тройка» отставала все больше. Что же делать?

— Надо выручать! — коротко бросил Диговцев. Константин сразу свалил «семерку» на крыло, нырнул под строй, круто развернулся и устремился на помощь Устименко.

«Мессершмитты» уже взяли «тройку» в клещи: один заходил снизу сзади, второй пикировал сверху. С Пе-2 стрелял только люковый пулемет, верхний, стрелка-бомбардира, молчал.

— Почему Ананьев не стреляет? — нервничал Диговцев. — Патроны кончились или убит? Костя! Жми, брат!

Пилот и так «выжимал» из «семерки» всю скорость, на которую она была способна. Но расстояние было слишком велико.

Приближающийся Пе-2 заметил и Устименко. Маневрируя по курсу, он подворачивал к нему навстречу.

А верхний Ме-109 буквально повис над хвостом «тройки». Константин не сводил глаз с его носа: вот-вот там должен был мелькнуть губительный огонь. А дистанция до противника сокращалась так медленно! И тогда Костя приподнял нос своей машины и издали ударил из обоих пулеметов. Две густые струи светящихся пуль рванулись навстречу врагу.

Немецкий летчик заметил «пешку». Он торопливо дал короткую очередь и взмыл вверх. За ним метнулся второй. Сделав круг в стороне, «мессершмитты» повернули на запад.

Усенко бросил свой самолет в крутой вираж и сзади пристроился к «тройке». На ней были повреждены стабилизатор и дюралевая обшивка левого крыла, больше обычного дымил левый мотор: скорость машины падала, но полет она продолжала.

Так парой «петляковы» и долетели до аэродрома. Устименко благополучно посадил свою поврежденную машину.

После полета младший лейтенант Усенко оказался в центре внимания: его самовольный выход из строя видели все летчики и восхищались его смелостью. А старший лейтенант Кисилев пожал руку и сказал:

— Горжусь тобой, Усенко. Ты поступил находчиво и смело!

— Далековато немец был! Не достал я его! — сокрушался молодой летчик. — И времени не было! А вообще, товарищ старший лейтенант, надо «шкасы» менять на пушки. Пушечными снарядами я б разворотил его, а пулеметы не то, совсем не то!

Больше всех благодарил друга Устименко. Но Константин смутился.

— Что ты? Я ж только отогнал. Из наших ребят каждый бы поступил так же.

На стоянке эскадрильи подготовка машин шла полным ходом, когда там появился старший политрук Цехмистренко. Он держал под мышкой сверток газет.

— Агитаторы звеньев! — крикнул комиссар. — Ко мне! Вот вам газеты. На каждое звено по одной «Правде», «Красной звезде» и «Комсомолке». «Сталинского сокола» — по две. Раздайте агитаторам экипажей, организуйте коллективные читки и обсуждение статей. Вечером мне доложите, как все прошло. Вы свободны!