Пикировщики

Перед строем стоял высокий, стройный командир авиаэскадрильи, известный балтийский летчик, Герой Советского Союза Василий Иванович Раков. Сдвинутый на затылок шлемофон открывал его высокий чистый лоб, густые, черные с проседью волосы и худощавое, еще молодое лицо с прямым носом и строгими серо-голубыми глазами. Комэск держал в руках планшет с полетными картами и разглядывал линию фронта по южному берегу Финского залива. Собственно, эта линия ему была хорошо известна: она не менялась с октября 1941 года. Условные красная и синяя полосы огибали дугой Ораниенбаумский пятачок, прерывались на берегу у Стрельны и вновь появлялись на окраине Ленинграда в районе Автово-Пулково. Раков смотрел на условные знаки, обозначавшие немецкие дальнобойные артиллерийские батареи и ближние к ним аэродромы.

Рядом с командиром стояли флагманский штурман Сергей Степанович Давыдов, невысокий, худенький, светловолосый, тридцатишестилетний старший лейтенант, и примерно такого же возраста круглолицый адъютант эскадрильи майор Бородавка Давыд Данилович; чуть поодаль — воздушный стрелок-радист флагманского экипажа, начальник связи лейтенант Василий Михайлович Костромцов, небольшого роста, с худым лицом и припухлыми губами.

На аэродроме было тихо, но с юга из-за близкого леса доносилась артиллерийская канонада, глухой рокот которой напоминал грозу. Не обращая на нее внимания, Василий Иванович цепко оглядел строй летчиков и негромким, но четким, командирским голосом приказал:

— Внимание! Слушайте боевое задание. В районе села Беззаботное снова активизировалась фашистская дальнобойная батарея. Только что она обстреляла Кировский завод и морской порт. Есть разрушения и жертвы. Нам приказано уничтожить эту батарею. Вылетаем звеньями. Головное поведу я, второе — мой заместитель лейтенант Усенко, третье — младший лейтенант Пасынков. Предупреждаю: батарея может быть прикрыта нарядом истребителей. Поэтому за воздухом всем смотреть особенно внимательно. Помните правило войны: в воздушном бою побеждает тот, кто первым увидит противника! Вопросы ко мне есть? Штурман, дайте свои указания!

Сергей Степанович шагнул вперед, громко сказал:

— Выход в море через входные ворота… Высоту три с половиной тысячи метров набираем по маршруту до острова Котлин, разворот над Кронштадтом, выход на цель от…

Усенко стоял на правом фланге эскадрильи во главе своего экипажа и поглядывал то на командира, то на дававшего предполетные указания флаг-штурмана, слушал его по-юношескн звонкий голос, но в содержание слов не вникал: боевое задание он знал до мельчайших подробностей — накануне сам участвовал в его подготовке, продумал ход выполнения. Его одолевали другие мысли. О них-то он мне и рассказал при нашей очередной встрече.

Близость осуществления затаенной мечты всегда волнует человека. Так было и с Константином. Едва он, готовый к полету, встал в строй и услышал боевой приказ, как на него нахлынули воспоминания о пережитом, и сердце сжалось от боли за безвременно погибших товарищей, еще не отомщенных, а желание быстрее скрестить с фашистами свое грозное оружие, покарать их овладело всем его существом. В ожидании предстоящего боя Костя вспомнил родной 13-й авиаполк и мысленно послал привет нам, своим друзьям и товарищам, оставшимся, как здесь говорили, на Большой земле.

Две недели назад мы еще были вместе, выполняли важное задание — перегоняли боевые самолеты из глубокого тыла в действующие на фронтах авиаполки. Тогда-то из Москвы и пришел приказ, разъединивший нас: его, лейтенанта Усенко, откомандировывали в распоряжение командующего ВВС Краснознаменного Балтийского флота.

Услышав приказ, Костя обрадовался настолько, что на его худом лице от улыбки даже расправились шрамы. Он стал, как в лучшие довоенные годы, веселым, чуть не пустился в пляс. Я заподозрил его в том, что друг знал и ожидал эту весть, и упрекнул в скрытности. Костя от души рассмеялся, но тайну свою тогда не выдал.

Как положено, перед расставанием мы собрались в узком кругу, вспомнили Россь, Борисовщизну, бои под Ельней и Смоленском, в Подмосковье, погоревали о погибших, поговорили о том, как в конце 1941 года наш авиаполк вывели из боевого состава Западного фронта и отправили на Волгу за пополнением, как там к весне 1942 года завершили переформирование, выполнили с молодыми экипажами программу боевого обучения, выехали в Восточную Сибирь за материальной частью и… застряли в тоскливом ожидании очереди: оказалось, таких авиаполков, как наш, там скопилось несколько. Только через два месяца, в середине июня, мы наконец получили Пе-2 и приготовились лететь на фронт, когда Москва приказала передать пикирующие бомбардировщики морскому 73-му авиаполку, а нам в три дня переучиться на двухместные всепогодные истребители дальнего действия «петляков-3» и вылететь в заданный район.

Долго мы гадали, что крылось за таким крутым поворотом в пашей судьбе, но узнали только через неделю: