Пикировщики

Но приказ есть приказ. Побывал я в полках, попрощался с товарищами, со своим экипажем — штурманом младшим лейтенантом Ю. Н. Зотиковым, стрелком-радистом старшим сержантом Николаем Закроевым, с которыми летал на выполнение боевых заданий с лета сорок четвертого года. Сердечно поблагодарил и техника своего самолета старшину Ивана Приймака — это он обеспечивал безотказность работы нашей «пешки».

Прощай, родная дивизия!.. Мы расставались, но в душе я навсегда оставался ее верным гвардейцем...

* * *

Прибыв в Харьковский военный округ, я вступил в должность заместителя командира по политико-просветительной части 1-го польского смешанного авиационного корпуса. Корпус этот формировался недалеко от Харькова, командовал им генерал-майор авиации Ф. А. Агальцов. Я знал Филиппа Александровича еще до войны, так что встретились мы как старые друзья. Испытанный и закаленный нелегкой жизнью и трудом, он всегда отличался большой скромностью, человеческой простотой, обаятельностью. Детство Филиппа Агальцова прошло в семье тульского крестьянина-бедняка, а ранние юношеские годы — в цехах на знаменитом Обуховском заводе. В 1919 году он вступил в партию, защищал молодую Республику Советов на фронтах гражданской войны. Спустя годы Филипп Александрович стал маршалом авиации.

Штаб 1-го польского смешанного авиакорпуса возглавлял полковник А. С. Дземишкевич. С ним мне тоже довелось вместе служить, бить немцев под Москвой. Рядом оказался и мой близкий друг — Герой Советского Союза полковник М. И. Мартынов. Он в корпусе командовал 1-й бомбардировочной авиадивизией. Признаюсь, обрадовался я этим встречам, так как опыт боевого товарищества позволял сразу же, без «пристрелки» в полную силу включиться в несколько новую для меня работу.

А приближался завершающий этап войны — Берлинская операция. Укомплектованный боевыми самолетами авиационный корпус в срочном порядке передислоцировался на аэродромы к Одеру и с 24 апреля начал боевые действия на 1-м Белорусском фронте. Военный совет фронта обратился к войскам с воззванием. В нем, в частности, говорилось:

«Дорогие товарищи! Наступил решающий час боев. Перед вами Берлин, столица германского фашистского государства, а за Берлином — встреча с войсками наших союзников и полная победа над врагом. Обреченные на гибель остатки немецких частей еще продолжают сопротивляться...

Товарищи офицеры, сержанты и красноармейцы! Ваши части покрыли себя неувядаемой славой. Для вас не было препятствий ни у стен Сталинграда, ни в степях Украины, ни в лесах и болотах Белоруссии. Вас не сдержали мощные укрепления, которые вы сейчас преодолели на подступах к Берлину. Перед вами, советские богатыри, Берлин. Вы должны взять Берлин и взять его как можно быстрее, чтобы не дать врагу опомниться. Обрушим же на врага всю мощь нашей боевой техники, мобилизуем всю нашу волю к победе, весь разум. Не посрамим своей солдатской чести, чести своего боевого знамени.

На штурм Берлина — к полной и окончательной победе, боевые товарищи!..»

Для обороны Берлина Гитлер привлек все, что только мог. Каждую улицу, переулок, каждый дом нашим бойцам приходилось брать штурмом, в ожесточенных схватках с преданными и еще верящими в своего фюрера фанатиками. Рукопашные бои шли не только на земле, но и под землей — в тоннелях метро, в подземных коммуникационных ходах.

А над Берлином и его окрестностями висела густая дымка, поднимающаяся от земли: пожары и разрушения пришли под самое логово фашистского зверя. Дымы эти затрудняли ориентировку в полете, поиск экипажами заданных целей. Но выручали наземные радиостанции, наводящие самолеты на объекты бомбометания, а также сигналы, подаваемые атакующими частями...

И в эти горячие дни моя связь с родной дивизией не прекращалась. Из писем друзей я узнавал о боях гвардейцев на 3-м Белорусском фронте в Восточной Пруссии, о том, как они штурмуют «неприступные» кенигсбергские укрепления, суда и портовые сооружения немцев в порту Пиллау, громят вместе с наземными войсками земландскую и курляндскую вражеские группировки.

С большим волнением и гордостью читал я письмо Бориса Сергеевича Харабадзе. Мой преемник рассказал в нем о мужественном поступке командира эскадрильи 119-го бомбардировочного авиаполка капитана С. В. Барсукова и штурмана капитана Мазитова. После бомбардировки железобетонных фортов Кенигсберга их самолет поразил зенитный снаряд. Летчик капитан Барсуков получил ранение в оба глаза и перестал видеть.

По подсказке штурмана, не растерявшегося в труднейшей обстановке, летчик вывел плохо управляемый подбитый самолет на свой аэродром и произвел посадку.

Через некоторое время из полевого госпиталя мне прислал письмо сам капитан Барсуков. Он с радостью сообщал, что зрение ему восстановили, что скоро он снова встанет в боевой строй.

Приятно было узнать об успехах дивизии и из приказов Верховного Главнокомандующего: ее наградили орденом Суворова II степени. И то сказать: гвардейцы 3-й бомбардировочной прошли от Подмосковья до берегов Балтики, обрушили на врага почти 5 миллионов килограммов бомб!

* * *