Пикник на Аппалачской тропе

Когда приехали домой, Сара и Джун уже ждали нас. Минут через десять на столе появился ужин: какая-то странная чечевично-овощная похлебка, разлитая по тарелкам, салат из овощей, какое-то густое желтого цвета варево, напоминающее тыквенную кашу, зеленые стручки молодого свежего горошка с резаным репчатым луком, политые уксусом и растительным маслом, и кастрюлька с вареным рисом. Все сели вокруг стола и объединились в рукопожатии: Чарли первым протянул обе ладони, подав другим пример.

О, этот ритуал квакеров мне уже был давно знаком, когда я встречался с Эйве, Флетчерами, Робом Гейлом. Я тоже протянул руки в сторону и взял за руки Сару и Джун, замкнув круг. Все склонили головы и молчали несколько минут, сжимая кисти рук в рукопожатии все сильнее и сильнее. И каждый думал, молился молча о своем. Наконец Чарли резко поднял голову.

— Спасибо, друзья, — сказал он. — Теперь приступим к ужину…

Красное вино было разлито по бокалам. Я было предложил тост за счастье в этом доме, но Чарли не принял его.

— Нет, давайте выпьем за мир и дружбу между нашими странами, — сказал он тихо и серьезно.

Мы чокнулись и отпили по глотку в молчании. И здесь эти, казалось бы, затасканные слова прозвучали совсем по-новому для меня.

Потом пришли друзья Чарли, принесли фрукты, мороженое разных сортов. Но ни вина, ни пива не было принесено, и той обычной бутылки красного сухого вина, которую мы начали вчетвером, хватило на весь ужин. И курящих в компании было только двое: я и Джун. Я уже говорил, что здесь сейчас почти никто не курит. Культ здоровья царит над Америкой-85.

В 10 вечера вечеринка закончилась. Джун должна была ехать в аэропорт, чтобы лететь в свой Чикаго. Оказалось, что она сити-гел, выросла в Чикаго и только после замужества уехала в маленький городок штата Индиана. Прожила там много лет, вырастила и воспитала трех дочерей. Но сейчас муж ее умер, и она возвращается в свой Чикаго.

— Муж, который любил возиться в земле, умер, а в самой Индиане я никогда не чувствовала себя дома. Слишком консервативные люди живут там, в большинстве своем республиканцы.

26 июня.Только что сделали посадку в Нью-Йорке. Я прилетел «домой», в Ламонт.

Уже две недели все пьют новую кока-колу, то есть кока-колу, сделанную по новому рецепту. Только что прочитал — по всей Америке идут демонстрации протеста (новая кока-кола потеряла все, что имела старая). Некоторые вообще считают, что компания не имела права прекращать выпуск старой кока-колы, которая почти сто лет является одним из символов Америки, как бейсбол. «Может быть, американцы так держатся за постоянство кока-колы из-за того, что они чувствуют отсутствие корней и страдают от этого?» — прочитал я в газете.

3 июля, среда.Через неделю — отъезд домой, в Москву. Странное чувство — как бы заторможенность от того, что слишком много надо еще сделать. И слишком я устал.

Сегодня по дороге на работу разговорился с Томом — садовником цветника нашей лаборатории — молодым человеком. Он обычно либо стоит на коленях, либо копает что-то, забыв обо всем, режет кусты или подвязывает нарциссы.

— Я люблю свою работу. Все время на воздухе. И после такой работы у меня еще остается много сил, и я пишу статьи и рассказы об уходе за садом, за цветами.

— А у вас есть какое-то образование?

— Нет, я кончил университет по специальности греческая и римская литература. Мог бы преподавать греческий и латинский в школе. Но, во-первых, там мало мест, а во-вторых, я зарабатываю здесь не меньше. И это приносит мне радость. Плохо, что нет дополнительных рабочих. Удивительная наша система, капиталистическая. Они платят массе людей за то, что они ничего не делают. Безработные! А ведь они могли бы за те же деньги украшать сады, страну. Но против этого выступают предприниматели и, что самое удивительное, профсоюзы. Наш пролетариат почему-то оказался самым консервативным…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

«Мы как деревья»

Куда летит эта оторвавшаяся от Земли планета под названием Америка? Что ждет впереди ее одинокий экипаж, полный страстей, стремления к счастью, поисков самого себя? Каждое утро я думал об этом, когда вел свою машину через опустевшие в восемь утра улицы Буффало. В машине у меня всегда включена музыка. Это «Эф-Эм-радио». Я делал ее обычно громкой, и все внутри машины трепетало от слов любви или наслаждения или тоски по уходящему счастью. Слова и музыка были такие искренние. Кто сказал, что Америка живет только умом, головой, расчетом, деньгами? А может, так же как и в моей стране, в Америке люди тоже живут сердцем, душой, если можно так выразиться?