Пикник на обочине. Зона отстрела

– Там «жарка», дебил!

– Назад давай – сгоришь!

Кот и сам знал, что впереди притаилась «жарка». Ловушку он заприметил по характерным подпалинам на почве, еще когда его волокли сюда. Даже в полуобморочном состоянии, измочаленный тяжелыми ботинками, сталкер остается сталкером. Его обложили с трех сторон, боясь сунуться дальше. В него даже перестали стрелять. Ведь, по логике вещей, было всего два варианта развития событий: беглец образумится и вернется или побежит дальше и влетит в «жарку», через минуту превратившись в пепел.

А потому, когда Кот со всей дури нырнул в пространство смертельной ловушки, бандитам оставалось лишь разочарованно сплюнуть. Ведь никому не мог прийти в голову еще один вариант – то, что в кармане беглеца лежит странный металлический кубик с еще более странными свойствами. Ясное дело, эта штуковина ничего не гарантировала, предыдущие эксперименты с аномалиями имели двойственный эффект: нырни он вот так в «комариную плешь», его бы сначала расплющило, а мокрые останки разметала б ударившая в них молния.

Вот и сейчас, влетев в «жарку», сталкер рухнул на землю, зажмурился, вжался лицом в сухой пепел, спиной ощущая нарастающий жар. Вот уже затлела на нем потрепанная «мастерка», нагрелись, в готовности вспыхнуть, волосы, задымились даже впившиеся в тело веревки. Легкие отказывались вздыхать раскаленный воздух, и оставалось только гадать, от чего придется сдохнуть – от жара или от удушья…

И вдруг все прекратилось, а в лицо от земли повеяло спасительной прохладой. Кот так и не понял, как именно подействовал кубик, только, подняв голову, увидел вокруг себя плотную дымку, наглухо скрывавшую пейзаж, да и его самого от посторонних глаз. Этим нужно было пользоваться, не раздумывая. Пока бандиты топтались у исчезнувшей «жарки» и соображали, сгорел беглец или нет, Кот уходил, спотыкаясь и падая, но все дальше от неминуемой расправы.

Он не останавливался на отдых. Просто в один момент рухнул – и не смог больше подняться. Тогда он отыскал глазами торчащий из земли обломок острого камня, перевалился на спину и стал судорожно перетирать веревки. Когда удалось, наконец, выпутаться, сталкер еще долго не мог двигать руками и не ощущал пальцев. Но это не имело никакого значения. Ведь он мог продолжать двигаться вперед.

Время от времени он вспоминал о брошенных товарищах – и тогда сжимал зубы и увеличивал темп. Ни Шевцову, ни Игорю, ни Лене помочь он не мог. Оставался шанс вытащить Акима.

Но сталкер вдруг с ясностью осознал, что и Акимова жизнь отходит теперь на второй план. И уже совсем неожиданно потеряла значимость собственная жизнь – обычно такая важная, наполненная собственным смыслом, эгоизмом и иронией по отношению к обывателям.

Он не думал о спасении человечества от новой заразы – слишком громкие слова для простого сталкера. Он просто осознал, что не может продолжать жить с ощущением надвигающейся катастрофы. И в этом он по-прежнему оставался эгоистом. Он поставил все на такую привычную для него и удобную жизнь. Он хотел оставаться тем, кто он есть, не становясь рабом этих новых сил, сущность которых не был в состоянии понять.

Он просто хотел свободы.

Свобода стоит того, чтобы заплатить за нее жизнью. И он продолжал фанатично переть вперед, ободранный, обгоревший, раненый, потерявший немало крови, но все еще не сломленный.

И успевший как следует разозлиться.

Его здесь уже встречали. Нет, не бандиты и не всевидящие сектанты. Навстречу из предрассветного тумана, пошатываясь, выбрели две изломанные фигуры. Те самые неугомонные мертвецы, что околачивались здесь с последнего визита. Почуяли, видно, вожделенный кубик в кармане человека. Кот двигался навстречу, не испытывая никаких эмоций, собственным видом здорово напоминая такого же ходячего мертвеца. Не обратив внимания на булькающий рык, прошел мимо и двинулся прямиком по направлению к засыпанному входу командного пункта ракетной шахты.

Кто его знает, на что он рассчитывал. Сектанты не были идиотами – они наверняка прошли тогда по следам беглецов и успели ознакомиться и с КП, и с шахтной пусковой установкой. А стало быть, знают, что в их подземелье имеется и второй ход. Но почему-то Кот верил, что идти окольным путем безопаснее, чем ломиться напролом.