Пикник на обочине. Зона отстрела

Осторожно поднялись по лестнице и вышли в институтский коридор из неприметной двери с табличкой: «Стоп! Специальный допуск!» Кот спросил у Акима:

– А через эту дверь ты как прошел? Тут же специальный допуск нужен.

– А у меня есть, – Аким пожал плечами, продемонстрировал пластиковую карту пропуска, в чипе которого отмечены все данные сотрудника.

– Что?!

– Лавров сделал – он меня за образцами туда посылал.

Кот молча прикусил губу. Вот, значит, как. Выходит, этому пацаненку шеф доверяет куда больше, чем верному лаборанту, который у него не один год отпахал. Вот она, человеческая благодарность.

Хотя чего он хотел? Ведь шеф в курсе, что он «старкерит» помаленьку, а значит, цену хабару знает. И прекрасно понимает, что пускать сталкера в спецхран, все равно что козла в огород. То ли дело Аким – честнее человека Кот за всю жизнь не видел. Так что все справедливо в этой жизни. И каждому по заслугам.

В лаборатории Лаврова было полно народу. Здесь царило какое-то нездоровое оживление. Ученые выглядели непривычно возбужденными, какими-то раскрасневшимися, растрепанными. Как заговорщики перед какой-нибудь очередной «цветной революцией»: вроде и на серьезное, на опасное дело идут, но все равно происходящее отдает игрой и спектаклем. Здесь горячечно обсуждали что-то и смотрели принесенный откуда-то телевизор. Кот еще не успел отыскать самого шефа, как вдруг вся эта шумная братия разразилась нечленораздельными возгласами и подалась к «ящику».

– Сделайте громче! – потребовал кто-то.

Взгляда на экран было достаточно, чтобы понять причину всеобщего негодования. Выступал не кто иной, как Зубов – новый директор Института.

– …ситуация просто критическая, – Зубов сокрушенно покачивал головой на фоне институтского здания и людей в форме. – Филиал в руках преступников, под угрозой план научных исследований, работа, не побоюсь громких слов, мирового значения. Но главное – жизнь и здоровье наших сотрудников. Среди них – светила мировой науки. Очень неприятная ситуация.

– Что, по-вашему, послужило поводом для нападения на Институт? – поинтересовался закадровый голос.

– Вы знаете, что наш филиал занимается, в том числе, исследованием объектов, извлеченных из так называемой Зоны Посещения.

– Вы имеете в виду артефакты?

– Да, пресса закрепила за объектами именно это название. Довольно приличное их количество находится в запасниках Института. Ни для кого не секрет, что цена на эти предметы на «черном рынке» довольно высока…

– Вы думаете, дело именно в этом? В пресс-службе МВД заявили, что захват связан с некими экстремистски настроенными группами.

– Выдвигать версии – дело полиции. Возможно, это действительно экстремисты. Для нас сейчас самое главное – спасти Институт, сохранить его престиж в глазах мировой общественности и наказать преступников.

– Да что это за преступники такие, не понимаю? – недоуменно проговорил Кот. – Служба безопасности, что ли?

– Преступники – это мы с тобой, – на его плечо легла рука Лаврова. Академик стоял рядом, глядя на разглагольствующего Зубова. Особых чувств по поводу речи Зубова он не выказывал и разглядывал бывшего ученика, скорее, с интересом зоолога.

– Я вообще ничего не понимаю, шеф, – Кот вопросительно глянул на Лаврова. – Чертовщина какая-то.

– А что здесь непонятного? Кому-то нужно дискредитировать Институт, разогнать его сотрудников, а лучше – обвинить и посадить.

– Но зачем?

– Затем, что Институт – это контроль над Зоной. Только ученые сообщают миру правду о том, что там творится. Но, видимо, эта правда нужна не всем. Поэтому Институт и его сотрудников необходимо опорочить, уличить во лжи, фальсификациях и других преступлениях. Чтобы был повод вывести его из под защиты ООН и разобраться уже по-тихому, по-свойски, как это у нас умеют.

– Но Зубову-то это к чему? Он ведь тоже из Института, тоже как бы ученый…

– Вот именно – «как бы». Я уже давно разочаровался в нем как в специалисте. Его больше интересует карьера, власть, чем наука. Хотя, что я тебе рассказываю – ты и сам все прекрасно знаешь.

Сталкер знал. Помнил, как этот мерзавец едва не отправил его на тот свет. Просто удивительно, как после всего этого он умудряется удерживаться в Институте, да еще и делать такую стремительную карьеру. Хотя последнее как раз объяснимо: похоже, Зубов попал в круг добрых друзей Брахмана, под покровительство кровавой аномалии. Хорошая компания, ничего не скажешь.

– А пожаловаться куда следует? В ООН напрямую, к примеру?

– Лучше сразу в Гаагский трибунал, – желчно усмехнулся бородатый сотрудник в белом лабораторном халате. Из сектора неорганической химии, кажется. – Они же не идиоты – все каналы связи уже обрубили. Подержат нас здесь немного, прокачают общественное мнение, как им нужно, а после – возьмут тепленькими.

– Не будут они нас брать, – мрачно сказал лохматый верзила в синей технической форме. – Не нужны им живые свидетели. Перебьют нас здесь или взорвут к чертовой бабушке, а после скажут, что это террористы устроили.