Пикник на Тенерифе [Пикник на Тенерифе. Король нищих. Святой в Голливуде. Бешеные деньги. Шантаж. Земля обетованная. Принцип Монте-Карло]

Неизвестный стоял спиной к стене. Одной рукой он безуспешно пытался протереть глаза, а другой размахивал крупнокалиберным пистолетом. В руках у нищенки тоже был небольшой пистолет, только пальца на спусковом крючке не было. Лохмотья ее живописно развевались, пока она активно пыталась дотянуться и выбить пистолет из рук нападавшего. Зрелище было весьма необычное для женщины, еще недавно скрюченной от ревматизма, артрита и преклонного возраста одновременно.

Неожиданно в нос ударил едкий, острый запах, и, узнав нашатырь, он понял, почему незнакомец так яростно тер глаза. Преимущество ее оружия состояло в том, что внезапность его применения давала шанс разоружить противника. Правда, этот джентльмен, изрыгающий потоки ругательств и все еще размахивавший своим пистолетом, разоружен не был и в любой момент мог начать палить во что попало.

Святой перешел на шаг и, на цыпочках подкравшись к незнакомцу, ребром ладони резко ударил того по запястью. Пистолет упал на мостовую. Машинально тот нагнулся, и в то же мгновение рукоять крупнокалиберного пистолета пришлась ему точно по шее. Затем Саймон сделал вид, что прислушивается к словам нападавшего.

— Что вы себе позволяете! — заметил он с укоризной. — Вам следовало бы попридержать язык, Малыш.

Святой несильно стукнул типа пистолетом в челюсть, в ответ раздалось невнятное бормотание, из которого можно было заключить, что предупреждение было принято к сведению.

Нищенка была похожа на куклу-марионетку, которую перестали дергать за ниточки. В нерешительности она таращила глаза на Святого, лицо сморщилось и стало похоже на печеное яблоко. Разглядывая ее, он испытывал какое-то смутное предчувствие.

— Что мне делать с это старой ведьмой? — раздался голос Хоппи Юниаца откуда-то из-за его спины. — Ну уж, нет! — с этими словами тот проворно отрезал старухе путь к отступлению. — Отсюда ты сможешь смотаться только на метле. Дай-ка мне свою пушку!

К тому времени Святой уже обыскал нападавшего. А затем, отступив назад, снова стал разглядывать нищенку.

— Что это за пушка такая, никак не пойму? — недоумевал Хоппи.

— Она стреляет струей нашатырного спирта. Малыш уже получил свою порцию, видишь, как слезятся его глаза? Хотел бы я знать… — с этими словами Саймон оглядел пустынный переулок. — Нам, пожалуй, лучше перейти в другое место. Этот переулок идеально подходит, чтобы незаметно кого-то убрать, но зато он недостаточно располагает к исповеди. А я жду, чтобы Малыш открыл мне свое сердце.

Незнакомец явно не испытывал ни малейшего желания сделать Святого своим исповедником.

— Тихо. Ты и не заметишь, как мы станем закадычными друзьями, — с этими словами Саймон снова ударил его наотмашь. Потом повернулся к нищенке, испуганно следившей за развитием событий.

— Я живу в отеле напротив. Не могли бы мы перейти ко мне в номер?

Та по-прежнему настороженно молчала. На мгновение Святому показалось, что за ним следит пара живых, испытующих глаз молодой женщины, но в ту же минуту маска опустилась снова, и перед ним опять предстала дряхлая старуха.

— Не пойму, к чему вы это, мистер. Ничего я не знаю, у меня своих забот хватает…

Саймон мягко заметил:

— Не волнуйтесь. К вечернему представлению вы не опоздаете.

Женщина внимательно посмотрела ему в глаза.

— Хорошо. Пусть будет так.

— Хоппи, проводи, пожалуйста, леди. Мы за вами следом. Не так ли, Малыш?

— О’кей, шеф.

Саймон Темплер завладел рукой незнакомца и заломил ее за спину.

— Ты станешь пай-мальчиком, не будешь дурить, и все пройдет тихо-спокойно.

— Как бы не так, — огрызнулся Малыш.

Саймон еще сильнее вывернул ему руку.

— Будь благоразумен, — заметил он. — У тебя есть выбор: или ты перестанешь дергаться и орать без причины, или я сломаю тебе руку, и тогда у тебя будет полное право выражать свое неудовольствие. Но заранее должен предупредить — у меня почему-то всегда получаются сложные переломы, часто открытые. Не подумай, что я хочу повлиять на твое решение, — у тебя остается полная свобода выбора.

III

Малыш послушно уселся на пол, посреди ковра, и положил свои грязные руки на колени.

— Может, нам для верности его лучше связать? — спросил Хоппи.

У Святого было предложение получше: куском провода он обмотал пленнику большие пальцы рук, туго стянув их за спиной.

— Ну вот, — заметил он, отступив на шаг, и посмотрел на незнакомца. — Надежно, как в банке. Веревка нам еще может понадобиться, если соберемся его повесить.

Пленник остался безучастным, маленькая сморщенная физиономия тупо уставилась на ковер. Он был удивительно похож на крысу.

— Ну хорошо, — решил Святой. — Хоппи, не спускай с него глаз, и если он попытается встать, врежь хорошенько по зубам.

Сам Саймон направился к столику — приготовить виски со льдом. В то же время он продолжал непрерывно следить за нищенкой. Та ожила в буквальном смысле слова. Даже под грудой тряпья и лохмотьев теперь в ней можно было узнать тридцатилетнюю женщину, а ее глаза потеряли прежнее тупое выражение.

— Вы и есть так называемый Святой, не так ли? — начала она неуверенно.

— Один ноль в вашу пользу, я-то ведь даже не знаю вашего имени… пока.