Пиковая Дама

Зеркало Чижик запихнул в шкаф – остался выцветший овал на бежевых обоях. В ванну он не заходил. Умывался на кухне, зубы вовсе не чистил. Жевал мятную резинку так агрессивно, что челюсти ныли и боль отдавала в резцы.

Родители гостили у кумовьев. Сумерки заполняли пустые комнаты. Чижик включил везде свет, но большинство лампочек перегорело. Перепад в сети или… или что-то наподобие.

– Изи, мэн, – бормотал Чижик. – Изи…

Он заперся в спальне. Хватался как за спасательный круг за артефакты двадцать первого века: постер с Дэдпулом, диски с играми, ярлычок скайпа – курсор испуганно ткнулся в него. Чижик представил, что снаружи ничего нет: ни людей, ни городов. Только каркасы недостроенных зданий, только ветер, вороны и зеркальные лужи в траншеях.

Матвей умер сорок часов назад. Приступ случился в квартире Аньки, на Анькиных глазах. Лежит в морге, окоченевший. В теле уже происходят бесповоротные изменения.

Чижик решил повременить со скорбью. Он грыз ногти, слушая вибрацию скайпа, и напружинился, когда на экране возник Экзорцист.

– Слава богу, – зачастил Чижик. – Слава богу.

Межкомнатная дверь задребезжала в своей коробке. По коридору прошелся сквозняк. Казалось, у сквозняка были ноги. И что-то металлическое, щелкающее в тишине.

Чик. Чик. Чик.

За спиной Экзорциста виднелись книжные полки. Покачивалась клетка с канарейкой. Бородатый мужчина поджал тонкие губы и хмуро протирал стекла очков.

– Мы договорились, – сказал он, – только если что-то серьезное!

– Серьезное, – быстро закивал Чижик. Он посмотрел на дверь. Полоска света от коридорной люстры исчезла. – Она не отстает.

– Она… там? – В голосе прозвучало любопытство. Экзорцист выгнул шею, словно пытался заглянуть через монитор.

– Д-да.

Кругляш дверной ручки прокрутился вправо-влево. В алюминии отражалась деформированная комната и окаменевший подросток.

– Что мне делать? – отчаянно спросил Чижик.

– Я уже сказал…

– Пожалуйста!

Экзорцист помедлил.

– Хорошо. У вас есть радиоприемник?

8

Запах квартиры был до дрожи родным. Антон прежде не замечал этого едва уловимого аромата. Хотелось зажмуриться и вкушать его, пропитаться, чтобы принести капельку дома на дачу.

Кухню заливал тусклый солнечный свет.

Марина сидела напротив. Серьезная, бледная, укутанная в шаль. Их разделял не стол, не чашки с источающим пар чаем, не финики на блюдце. Расстояние между ними было чудовищным: ущелье, пронизанное ветрами ссор и сколков.

– Умер? – повторил Антон.

– Да, упал прямо в детской. Позавчера. Аня вызвала скорую. В больнице его не стало. Врачи сказали: инфаркт.

Антон смутно помнил плечистого золотоволосого мальчишку с четырнадцатого этажа.

– Ох, блин. – Он помассировал переносицу. – А ты где была?

– Ездила по делам.

– Что отхватила?

– Трехъярусный резной буфет. Немецкий… – Марина осеклась, сообразив, что он подтрунивает. – Я же не знала. Как я могла знать, что к нам заявится мальчик и что он умрет чуть ли не у Аньки на глазах?

– Бред какой-то. – Антон подвигал блюдце. – В семнадцать лет – инфаркт? Разве бывает такое?

– Экология, – неопределенно повела плечами Марина. Этим волшебным словом объяснялось что угодно. – Мама Матвея на таблетках, на успокоительных еле держится. Такое горе, представь.

«Не буду я представлять, дудки».

В душе Антона бурлил ужасающий коктейль. Нежность и раздражение. Ласковая флейта и барабанный бой. Тяжело объяснить, еще тяжелее сосуществовать с этим хаосом.

– Как она отреагировала? – Антон показал глазами в коридор.

– Как-как? Плохо. Плачет, бедная.

– Тут ничего не поделаешь. Нужно пережить.

– Это еще не все.

Антон вздохнул.

– Смерть мальчишки – еще не все?

– Нет. Аню как подменили. И это не связано с Матвеем. – Марина понизила голос. – Неделю назад Анька ко мне пришла, вся дрожит. Говорит, вызывала с ребятами Пиковую Даму.

– Кого?

Марина состроила фирменную гримасу: «Забудь, ерунда». Такой гримасой заканчивались все их пробы найти общий язык.

– Ну ты что, не знаешь? Пиковая Дама, типа Бабы-яги. В зеркало надо ее позвать. Десять раз или тринадцать, не помню.

– И что? Марин, я зачем с работы сорвался? Чтобы про игры Анины слушать?

– Не в играх соль. Она бояться начала. Всерьез, ну, как в детстве. Помнишь?

– Худое привидение? – печально усмехнулся Антон.

Перед глазами возникла картинка: крошечная сонная Аня, нос – кнопочкой, завернулась в одеяло, а Антон проводит ревизию под кроватью и в шкафу, убеждая дочурку, что ни худое, ни толстое привидение не таится в спальне. Что и на антресолях никого опасного нет.

– Но ей ведь двенадцать! – сказала Марина. – А она шугается каждого шороха, твердит, что Пиковая Дама за ней придет. Не поздновато ли для бабаев?

«Это из-за нас, – подумал Антон. – Пиковая Дама – это развод. Пока мы орали друг на друга, швырялись взаимными обвинениями, – Аня плакала в постели. Отец съехал на дачу, поминай как звали, мать таскается по аукционам. Вот и Пиковая Дама пришла»…

– Я ее убеждала кое-как. – Марина закусила красиво очерченные губы. – Но когда Матвей умер…

Антон кивнул:

– Она втемяшила себе, что это связано.