Пиковая дама и благородный король

Петр Ревякин упал на сиденье, подпер кулаком скулу, замер, закрыв глаза и не сказав ни слова. Машина тронулась с места медленно, водитель не знал, куда ехать, но не рискнул спросить, ведь шефа тревожить нельзя, когда он в задумчивом настроении. А Сема Джулай смелее, так и статусом много выше — лицо особо приближенное, он развернулся к Ревякину и поинтересовался:

— Ну, договорились?

— Она боится меня, — ответил Петр, не открывая глаз.

— Ясно. Ты хоть намекнул…

— Только намекнул, — перебил Ревякин.

— А сказал ей, что бабки Зина взяла у тебя?

— По-моему, Вероника напугана, я не стал торопить события.

— Понял, ты не поставил ее в известность. Напугана? Хм! Значит, нас опередили.

— Кто? — наконец открыл сонные глаза Ревякин. — И в чем опередили? Э, куда мы едем?

— Прямо, — отозвался водитель. — Вы же не сказали, куда…

— К супермаркету, — рявкнул Ревякин.

— Зачем тебе супермаркет? — полюбопытствовал Джулай.

— Похожу, на народ погляжу, себя покажу, — то ли пошутил, то ли всерьез проворчал Ревякин.

Он скрестил руки на груди и теперь угрюмо смотрел прямо перед собой, будто его незаслуженно наказали. Петр обидчиво поджал губы — неприятно, когда симпатичная девушка шарахается от тебя, как от эпидемии, ставя в тупик: чем он ей не понравился? А что касается наказания… это действительно проблема. И проблема не только в бабках, дело обстоит гораздо хуже. Джулай подумал о том же:

— Не хватало, чтоб на тебя повесили Беляева с Зинкой. Надо было мне поговорить с ее сестрой.

— Чем тебя я не устраиваю?

— Всем устраиваешь, всем. Но, не зная тебя, люди впадают…

— Извините, — сказал шофер. — За нами ходит тачка. Не оглядывайтесь, пускай думают, что мы не заметили.

— Какая? — забеспокоился Джулай, глядя в зеркало заднего вида.

— С двумя последними девятками, — ответил водитель. — Темно-синяя.

— Ночью все кошки черные, а сзади фары, ничего не видно.

— Зато я ее вижу. От супермаркета приметил, точно за нами едет и в том же темпе, что и мы.

Джулай развернулся к Ревякину, заодно посмотрел назад, не послушав совета водителя:

— Петя, отменяем поход в супермаркет?

— Еще чего, — фыркнул тот, повернув лицо в сторону окна. — Если у нас сидят на хвосте, то и они остановятся у супермаркета. Мы с тобой пойдем внутрь, а Ильич сгоняет и посмотрит номер.

— Я и так его запомнил, — сказал Ильич.

— Отлично. Тогда посмотри на рожи в той тачке.

Действительно, автомобиль, следовавший за ними, припарковался сбоку магазина, но так, чтобы не закрывался обзор на ближнюю к входу парковку.

9

В электричке Лайма дремала с блуждающей улыбкой на лице. Хорошо было. Она планировала остаться на ночь, но позвонил Гоша, потребовал свидание, причем срочно, пришлось ехать. Теперь дня три не увидится с Мироном, который обошелся без привычных грубостей, может, понял, кем она для него является. Лайма и без Мирона ощущала прикосновения его холодных рук (у него всегда холодные руки), отчего ее горячее тело вздрагивало, наполняясь силой. Говорят «безумная любовь» — это так, она любила его безумно и бездумно, но любят-то не головой, а душой, сердцем, телом. Сколько там той жизни, тем более активной, чтоб задумываться, тот ли это мужчина?

Иногда Лайма ловила себя на том, что потягивается томно и со стоном сексуально озабоченной самки, тут же принимала благообразную позу монашки, пугливо озираясь. К счастью, электричка не забита до отказа, пассажиры сидели квадратно-гнездовым способом и тоже дремали. Ее накрывало. Беззвучный хохот отнимал последние силенки, а ей ведь еще ехать на троллейбусе, потом пешком идти, Лайма низко опускала голову, стараясь подавить дурацкий приступ.

Вот уж не похоже на Георгия: он ждал ее у дома, но появился из плотных сумерек неожиданно, ибо мыслями Лайма находилась у Мирона. Естественно, она забыла, куда и зачем шла, недаром девчонки смеялись, дескать, подруга дожила до тридцати трех, а ум сохранила в неприкосновенности, как тринадцатилетняя девочка.

— Я заждался тебя, час торчу, — прорычал Георгий.

— Ай! — вскрикнула она, схватившись ладонью за грудь.

— Ты совсем плохая? — опешил тот. — Чего кричишь?

— Я?.. Ха!.. Прости, Гоша, я испугалась.

— Кого? Меня?! — вытаращился он, глядя на нее поверх очков. — Ты что, слепая?

Не желая злить Георгия, Лайма подхватила его под руку и, увлекая к подъезду, затарахтела:

— Еще раз прошу прощения. В электричке умаялась, она опаздывала, я шла как в полусне и ничего не видела. К тому же уже темно, а тут ты… Зачем вызвал?

Нажимая на кнопку лифта, он буркнул почти неслышно:

— Не здесь. Где это ты была, что на электричке добиралась?

— У двоюродной тетки в деревне, — без запинки солгала Лайма.

— У тетки? — хмыкнул он. — Она у тебя скряга?

— Почему? — хохотнула Лайма.

— Обычно деревенские родственники нагружают сумками с картошкой, капустой, морковкой…

— А… — рассмеялась она. — Так ведь ты меня вызвал, с сумками я бы дольше добиралась, только по перрону шла бы не меньше часа… Ой, где тут у меня ключи… Ага, вот.