Пилигрим 3

Конечно был шанс, что у него ничего не получится. Что все его усилия уйдут как вода в песок. Присутствовали и сомнения, ибо кто он такой, чтобы творить историю. Но у него уже есть дети и будут потомки, ради счастья которых стоит попытаться что-то изменить. А еще, он не боялся все испортить. Если удастся задуманное, Батый умоется. Не удастся, значит, ничего не изменится. Только и всего.

— Что-то в этот раз не видно столов и навесов. Может объяснишь, воевода? — продолжал интересоваться Мономах.

— Половцы в дневном конном переходе от нас. Мои разведчики конечно постараются перехватить всех вражеских лазутчиков, но и они ведь не пальцем деланы. А ну как узнают, что прибыла подмога.

— За Ирмакканом, стало быть, присматриваешь, — спешиваясь поинтересовался князь.

— Глупо бы было не присматривать, — следуя его примеру, подтвердил Михаил.

Меж тем, сопровождавшие Романова взяли руководство размещением прибывшего войска. Лезть к ним, только под ногами путаться. Все уже оговорено, и каждый знает, что ему надлежит делать.

К слову сказать, войско Владимир привел достаточно пестрое. Из конницы восемь сотен черниговских и киевских дружинников, пять переяславские вои Ростислава и тысяча семьсот кочевники вассалы киевского князя, черный клобуки. Пехоты две тысячи киевлян и тысяча переяславцев. Причем у Михаила присутствовали серьезные такие сомнения относительно единоначалия.

Пока суд, да дело, Романов предложил князю посидеть на берегу Славутича в тени деревьев. Удачный мысок, продуваемый ветерком. Оттого и комарья нет. Чего не сказать, о месте основной стоянки. Но это не беда. Местные репелленты вполне действенны против кровососов.

— А к чему ты решил нас прятать от половцев? — поинтересовался князь.

— Хочу, чтобы Ирмаккан все же пришел ко мне в гости, и был бит нещадно. А не отвернул свое войско и не отправился в набег на Русь. Ему ведь по сути без разницы где себе славу снискать, захватив Пограничное или пограбив иные земли. Я предпочтительней, конечно. Но если узнает о подошедшей помощи, может и передумать.

— А сколько у него воев?

— Сейчас тысяч десять. Вряд ли больше. Но должны еще подойти.

— Со мной пришло три тысячи пехоты и столько же конницы. Даже с твоими воинами нас получается значительно меньше половцев.

— Э-эх, горе, горе. Враги обо мне лучше думают, чем друзья. Вот как жить-то после этого, — наигранно сокрушенным тоном произнес Романов.

Вообще-то, будь на месте Владимира хотя бы его младший брат Ростислав, и Михаил трижды подумал, прежде чем так шутить. Уж больно мнителен, самолюбив, вспыльчив и мстителен восемнадцатилетний переяславский князь. Он сейчас в кругу своих дружинников устраивает лагерь, устраивало Михаила полностью.

— Только не говори, что и в одиночку выстоял бы против Ирмаккана.

— В чистом поле и сам умылся бы кровью, но холку ему начистил бы. А как за стенами, так Ирмаккану несдобровать и подавно. Приди он зимой, и шансов по скованному льдом руслу реки конечно было бы чуть больше. Но не настолько, чтобы он взял верх.

— А как пожег бы заставы? — сунув в рот травинку, поинтересовался князь.

— Не пожег бы. Они уже не те, что были четыре года тому. С ходу не раскусишь. Летом нам реки на руку. Зимой, снег. Главное знать с какой стороны и как подступаться к ворогу. Мы знаем. Нам на границе, да при такой сытной жизни, расслабляться никак нельзя. Потому постоянно думаем о том, как сподручней воевать подступившегося ворога.

— Уж не на нас ли намекаешь, а Михаил?

— Боже упаси, князь. Кто же станет рубить курицу, что несет золотые яйца. Сколь уж нового от меня к вам ушло? И скоко еще придет. А скольких мастеров обучил, и продолжаю учить? Славутич держим, купцов обижать не даем, отчего торговля крепнет и казна киевская пополняется. Да и от нас течет полноводный ручей серебра. Много пользы от Пограничного. Так что, смысла батюшке твоему меня брать в оборот никакого. Я говорю только о половцах.

— Ох уж наслал господь лихо. Ну да ничего, с божьей помощью, разобьем супостата.

— На бога надейся, да и сам не плошай, — покачав головой возразил Михаил.

— Ты это сейчас к чему?

— А сам посуди. Жили по соседству с нами хазары, и рубились мы с ними нещадно. Да все без толку. Сколь они хаживали грабить Русь? Выдавили их печенеги, и опять нам головная боль. На смену им пришли половцы, и снова здорова. И с каждым разом враг со степи приходит все злее и дерется лучше других. Но ведь где-то же половцы жили, и кто-то согнал их с насиженных мест. Вот они и подались в эти края. А значит, могут прийти и те, кто их прогнал. А ну как им окажется мало степей и они захотят наши города.

— Как захотят, так и расхотят, — хмыкнув возразил князь.

— Ой ли? Русичей раз в десять больше чем половцев. Да только мы чаще биты, нежели они. На каждую нашу победу приходится три поражения. А то и четыре.

— И в чем ты видишь причину?

— Так и ты ее знаешь. У кочевников всяк мужчина воин. Вот и выходит, что числом их куда как меньше, а войско они выставить могут значительно большее.

— Намекаешь на то, как устроил войско у себя?