Пилигрим (СИ)

Однажды, по прошествии многого времени и преодолев многочисленные препятствия пути, которым я обязан был близким и не всегда благополучным знакомством с тайфунами и муссонными ливнями, вязкой грязью дорог, острыми камнями горных троп, от которых не спасала никакая подошва, впрочем, обувью к тому времени я уже давно не пользовался, как предметом излишним и от размышления отвлекающим, я пришел к дереву арче, известному в той местности своим возрастом, огромным размером и тем, что у его ствола, покрытого натеками коры, как натруженные руки вздувшимися венами, проповедовал некий гуру, имя которого пред посторонними не открывалось - сам он имени своего не произносил; местных жителей, жертвовавших ему пропитание и скудные одежды, имя его не интересовало, ибо в стремлении к самосовершенствованию и в надежде избегнуть превратностей судьбы, обманув ее якобы участием в благом деле, они точно так же жертвовали бы любому блаженному, вздумавшему остановиться для благовествования именно под этой арчей, впрочем же - как и в любом другом месте; ученики же обращались к просветленному почтительно: "Учитель", как и я некоторое время именовал его, почитая собственным духовным наставником и пытаясь воспринять от него мудрости и постигнуть объявляемый им духовный путь. Учение его состояло в необходимости расторгнуть круг перевоплощений, в котором, как он был убежден, но ничем сие подтверждать не имел возможности, были изначально закрепощены человеческие души, его в том числе. На этом пути каждый из адептов, взыскующих освобождения, движется самостоятельно и разобщенно, так что его учение разительно отличалось от всего того, что я видел и постигал ранее - ни о каком единстве людей, объединенных общей идеею и действующих совместно, даже и речи не было. Каждый сам по себе на пути совершенствования, каждый одинок и самодостаточен в открывании сего пути, и лишь к учителю, ушедшему на этом пути, следует обратиться за советом и правилом, после чего вновь практиковать индивидуально. В значительной степени именно это привлекло меня к пути просветления, ибо к тому времени я уже постиг, что исправить людей и улучшить этот мир никаким учением неспособно, ведь корень зла в природе людской, а не извне, и одолеть его неспособно, покуда сам носитель зла не осознает его и не поймет необходимости борения его; а чего бы ему стремиться к самосовершенству, ежели его дурные привычки и болезненные страсти дарят ему наслаждение сейчас и здесь, а что там будет в будущем, так кому сие ведомо?! Идея же, следуя неким правилам, улучшить самого себя настолько, чтобы одолеть высший уровень существования, создать, так сказать, самому себе персональный Эдем и бесконечно наслаждаться им, весьма и весьма привлекала меня, ибо представлялась достижимою без каких-либо дополнительных условий, в частности - без нужды заботиться о духовном развитии ближнего своего.

И я стал приходить к многолетней и древней арче, и садиться под нею ежеутренне и ежевечерне, дабы выслушивать суждение гуру о практике самосовершенствования, и стремился следовать ему. В те поры я уже давно отринул стяжание в качестве желанной цели и смысла самого существования своего, и оставил имущество свое на усмотрение семьи и близких родичей, не взяв с собою более необходимого, кроме одежды, бывшей на мне. Питался я дикорастущими плодами земли или же, по временам, с благодарением довольствовался подаянием местных доброхотов, радых выслушать повествование о моем путешествии и новости из других мест, коих они были совершенно лишены в силу их собственного домоседства. Плотские же желания, обуревавшие меня во время оно и требовавшие удовлетворения, покинули мои мысли и если и тревожили меня, то лишь где-то на крайней кромке сознания, слабым следом напоминая о том, что и эта часть жизни мною уже прожита и пережита, хотя плоть еще и не совершенно умертвилась. Иначе говоря, мне казалось, что земной путь мною пройден полностью и до конца, и я готов вступить на вышний путь совершенствования души, и идти по нему, и нуждался лишь в духовном руководстве, без которого чувствовал себя как бы в густом тумане, когда даже верного направления движения не определить без подсказки извне - звука колокола или света костра.

Сидя под арчею, благословенный гуру говорил о четырех драгоценностях: "Это - истинные страдания, это - истинные источники, это - истинные пресечения, это - истинные пути. Страдания следует познать - тогда не останется страданий, которые следовало бы познать. Источники страданий следует устранить - тогда не останется источников которые следовало бы устранять. Пресечения страданий следует осуществить - тогда не останется пресечений, которые следовало бы осуществлять. Пути следует пройти - тогда не останется путей, которые следовало бы проходить".

И я вопрошал его:

- О благословенный, что есть истинное страдание и как познать его? Как обрести мне уверенность, не страдаю ли я, и в чем заключается оно?

И гуру отвечал:

- Взгляни в воды водоема и что увидишь там?

- Это мое отражение, о благословенный.