Пилигрим (СИ)

И мне пришлось поневоле перевести внимание свое на нашего несчастного проводника, сраженного неведомым расстройством при входе в оазис Данданкан и с той поры в плачевном бессмысленном и бесчувственном состоянии пребывающем. Тут и открылось мне, что проводник явил некоторое подобие признаков жизни, зашевелился беспорядочно под кошмою верблюжьей шерсти, что заботами моих людей тело его укрывало, вероятно, оскорбляя запахом своим обоняние изнеженного негоцианта, однако же предохраняя с должной степенью надежности неспособного к самоохранению человека от ядовитого посягательства выходящих на ночную охоту зловредных скорпионов или вероломных и зело опасных каракуртов, которые настолько свирепы, что самки поедают самцов прямо во время спаривания их. Поверхность кошмы заколебалась подобно как от мелкой дрожи колеблется земная твердь в Копетдагском нагорье, когда сотрясается подземными толчками, потом с одного краю ее показалось нечто, оказавшееся правым сапогом мягкой кожи, кои наш проводник так ценил в долгом и многотрудном странствии, принуждавшим его не расставаться с обувью многие часы, а часто - и дни, что она делалась его как бы второю кожей и должна была сему соответствовать, потом то с одной стороны, то с другой высовывались стиснутые кулаками руки его, и вот после довольно долгой прелюдии пребывавший под кошмою человек резким движением отбросил ее в сторону и явился пред нами в своем обличье, весьма, впрочем, болезненном и изможденном - самолично своей персоною Абусир ибн Дашур ибн Бибан ибн Эенофер ал-Мукабалла, урожденный аравийского племени И-н-Тартаит, человек звания свободного, а не подневольного, отпущенный старостами народа его на вольный откуп, в котором он большей частью жизни и пребывал, лишь несколько раз в году встречаясь со своими людьми, да и то - где-нибудь на ярмарках или на сходках, бытующих среди аравийцев по разным поводам, главный из которых же - обмен девушками на выданье да приданым к ним имуществом, и на тех кратковременных встречах отдавал им часть, совсем немаленькую, своего жалованья, вроде бы как налогом за его свободные от племенных обязанностей труды. Как понял я из немногих слов проводника Абу, таков обычный порядок для не имеющих достаточно влиятельных родственников в его народе, потому что таким людям, при всей скудости житья пустынников, не на что уповать в самом племени - имущества у них недостанет и на одну жену, скота хватит лишь для недостаточного пропитания своего, а пойдут дети и настанет пора давать за ними калым, так это будет просто невозможно и обернется ужасающим скандалом и изгнанием из роду; а по той причине, а не по какой иной, что бы ни утверждали прикидывающиеся знатоками, отхожий промысел есть естественная и единственная участь для сирот, одиноких и малоимущих, позволяющая им не теряя достоинства своего свершать жизненный путь.

И вот, Абусир ибн Дашур ибн Бибан ибн Эенофер ал-Мукабалла аль И-н-Тартаит, предстал пред нами, отошед не то от болезненного сна, не то от иного расстройства чувств, и я из уважения к нелегкому и благородному труду его, а также и по иной душевной склонности, пригласил его к дастархану, и он повиновался, и вступил с нами в беседу.

26

- О, благородные, - молвил Абу хрипловатым голосом, выдающим как его внутреннее сильнейшее душевное волнение, так и долгое бездействие того органа, что всевышним дарован нам для изъяснения приятственной речи, равно как и хулительных и богоотступнических слов. - О, благородные, удостоившие меня, недостойного, чести вкушать с вами изысканности беседы и даров дастархана и наслаждаться неземными дарами, что медлительные и напоенные мудростью слова откровенного разговора приносят, ведь сказал мудрец из древних мудрецов Аристотель: "Многие дружбы расторгла нехватка беседы". Воистину, жемчуга слов, нанизанные на шелковую жилку смысла и сюжета, застегнутые надежной застежкою приятствия и обоюдного внимания, есть великая драгоценность из дарованных нам свыше, и лишь в наших невеликих силах распознать нужность и важность дара сего, а отнюдь не каждому сподобится в том преуспеть. Почтение и благодарение тебе, о благородный, и тебе, о благородный.

- Мир и приветствование и тебе, Абукир, надежный и справедливый проводник в странствии нашем, цель которого все также далека от меня, как и в самом начале пути, - отвечал я на его слова. - Раздели же с нами пищу и напитки, удовлетвори потребность тела твоего и, если сочтешь сие необходимым и подходящим, облегчи душу свою, ибо вижу я - пребывает она в смятении.