Пилигрим (СИ)

Желатиновый куб — единственный монстр в Игре, которого так никто и не научился побеждать.

Мне странным образом повезло. По иронии судьбы, моя ловушка стала моим спасением, а для моих преследователей все обернулось с точностью до наоборот. Куб, конечно, грозный противник, но если правильно с ним обходиться, в нынешней ситуации его можно будет использовать. Мне всего лишь нужно стоять и ждать удобного момента…

Есть! Когда проход был расчищен, я пулей вылетел из гробницы в обличии совы. Самое трудное было пройдено, и это очень обнадеживало. Оставалось только найти безопасный участок, откуда я бы смог телепортироваться на базу.

Ликование мое продлилось ровно недолго. Жгучая боль, как если бы тебя облили кипятком, сетью накрыла со всех сторон, и я, потеряв возможность шевелиться, рухнул наземь. Вот еще одна расплата, на этот раз за опрометчивость. Я так спешил оттуда выбраться, что напрочь позабыл о простейшем правиле выживания в Башне — проверять входы и выходы, всегда проверять входы и выходы!

— Кто это у нас здесь? — сказал кто-то, кого я не мог видеть. Чтобы исправить это упущение, я принял свой человеческий облик и, уперевшись локтями, попытался приподняться, но тут же получил чем-то твердым — подозрительно похожим на ботинок — по лицу.

Вот к чему эта жестокость? Я и без того был вымотан без остатка, скован наложенным на меня заклинанием, а тут еще такое изуверство.

— Постой-ка, — произнес кто-то другой; его голос показался мне смутно знакомым. — Переверни…

Меня бесстыдно ухватили за подмышки и швырнули головой вниз так, что я теперь мог отчетливо разглядеть всех своих захватчиков. М-да, плохи дела мои. Но не потому, что захватчиков оказалось шестеро, а потому, что одного из них я узнал. И он, кстати, тоже узнал меня.

— Вот так встреча, — проговорил он и в этот раз сам меня пнул. — Как поживаешь, Ал?

— Спас… ибо… нор… мально, — прокашлял я, силясь изобразить непринужденный тон. — А ты как… поживаешь, Прайл… лер?

— Тоже неплохо, — ответил Прайллер.

И как так вышло, что после всего того, через что я прошел, добывая этот треклятый череп, я, среди всего мультимиллионного населения THE WISH, ухитрился попасть в лапы именно к тому гриферу, что искренне, всем своим черным сердцем, меня ненавидел? Что тут сказать — с таким содержанием удачи в крови можно смело сделать три выстрела себе в лоб и остаться при этом в живых.

Меня подняли за шкирку и врезали кулаком по животу, отчего я, согнувшись, осел обратно.

— Неужели нельзя относиться к своему пленнику немного гуманнее, что ли? — простонал я.

— Помня, насколько ты живуч, я бы с радостью прибил тебя сразу. Но этикет, знаешь ли. Короче, расклад тебе известен, вытрясай инвентарь.

Инвентарь игрока — личный отсек каждого пользователя, виртуальный карман, в котором можно безбоязненно хранить свое имущество. Правила установлены таким образом, что никто, кроме самого пользователя, не имел права что-либо туда класть или извлекать.

Большинство гриферов работали именно по такой схеме: караулят жертву, ловят ее, грабят, после отпускают. Будь это обычные «гиены», я бы смог от них отделаться, в крайнем случае откупиться, но так как среди них был Прайллер — я уверен, так дешево мне это не обойдется.

— Я жду, — потребовал Прайллер. — Инвентарь…

— Можно подумать, — пытался я тянуть время, — что если я его открою, ты не прикончишь меня сразу после этого.

— Можешь так думать, если тебе становится от этого легче. Просто знай, что если ты его не откроешь, то точно умрешь.

— И вы с этим согласны? — обратился я к его пособникам. — Согласны на убийство игрока? Поправьте, если ошибаюсь, но разве кодекс грифера не запрещает вам убивать высокоуровневых игроков? Я, между прочим, состою в одной из сильнейших гильдий. Хотите, убив меня, оказаться в черном списке?

Как я и ожидал, эти слова произвели свой эффект. Все они, кроме самого Прайллера, неугодливо поерзали.

— И давно это «неудачники» стали сильнейшими гильдиями? — скривившись, поинтересовался Прайллер. — Не слушайте этого клоуна. Я сам когда-то состоял в той же гильдии, что и он. Эта гильдия полный мусор, бояться их не стоит. Они как шматок коровьего дерьма, что держится на плаву из последних сил.

Впервые за все время я почувствовал, что начинаю сердиться по-настоящему. Я перевел взгляд, посмотрел Прайллеру прямо в глаза, вздохнул, набирая в грудь побольше кислорода, а затем выдал такую емкую, красноречивую, щедрую на нецензурную лексику остроту, что у целившейся в меня из лука лесной эльфийки заостренные ушки стали в трубочки сворачиваться.

Это хамство дорого мне обошлось. Прайллер вообще питал какую-то преступную страсть к насилию, ему только дай повод. И я ему его дал. Когда меня закончили лупить, я без чувств лежал на грязном полу и притворялся мертвым.

— Прекрати делать вид, что умер. Я вижу, как ты дышишь.

Меня в очередной раз подняли и грубо усадили.