Пилигрим (СИ)

— Как они того заслуживают, — холодно вставил Прайллер. — Эти бездари не первый раз меня подводят. Кстати, хочу тебя поблагодарить, ты избавил меня от необходимости их разоружать. Я все равно хотел от них избавиться, но ты, можно сказать, мне в этом помог. Не ненавидь я тебя так сильно, я, пожалуй, в благодарность за это убил бы тебя быстро.

Я поморщился. Прайллер никогда не отличался большим человеколюбием, но иногда он вел себя просто мерзко.

— Я так думаю, что Азимута ты отправил вперед? Сколько себя помню, ты постоянно так работал. Любишь отвлекать внимание и делать всякие хитрые штучки с двойным дном. Никогда тебя не понимал, к чему столько лишних движений? Куда проще заставить других делать за тебя работу. Если тебе что-то нужно, то просто найди хорошего исполнителя. К чему рисковать собственной шеей, когда можно подставить чужую?

— Знаешь, Прай, вот из-за такого вот мышления из тебя не вышло толкового пилигрима. Есть все-таки вещи, которые нужно делать самому. Если полагаться на таланты других, то в один день это сыграет с тобой злую шутку.

— А кто сказал, что я полагаюсь на чьи-либо таланты? Я всего лишь направляю. Поворачиваю голову нужного мне человека в нужном мне направлении, а потом ломаю ему шею. Простой и действенный способ получить желаемое.

В этом наши с Прайллером взгляды никогда не сходились, хотя поначалу мы с ним были в хороших отношениях. Мы примерно в одно время вступили в гильдию и очень быстро сблизились, нашли общий язык. Оно и понятно, ведь мы оба были увлечены поиском, оба хотели стать пилигримами. Но все так сложилось, что наши пути в какой-то момент разошлись, а взгляды стали различаться настолько, что мы прекратили всякое общение. Не знаю, что послужило поводом, но Прайллер разочаровался в пилигримах, перестал верить в их дело. Не хочется этого признавать, но в рядах искателей подобное происходило довольно часто. Не так-то легко сохранять убежденность делу, когда все остальные над этим открыто насмехаются. Даже среди пилигримов находились те, кто не был до конца уверен, сможем ли мы когда-нибудь найти то, что ищем.

К тому времени Прайллер уже изрядно поднаторел в нашем ремесле, приобрел все полезные навыки, но перестал ими пользоваться ради поиска, а все больше и чаще применял их для своих не совсем законных предприятий. Все закончилось тем, что об этом узнала Селена и сделала Прайллеру выговор, — он же в ответ тайком пробрался на склад гильдии и вынес все его содержимое, оставив нас практически без средств на существование. За это Селена удалила Прайллера из состава гильдии и поместила его в черный список. С тех пор он уже не скрываясь вел свою деятельность как грифер. Грифер с умениями и навыками пилигрима. Очень скоро Прайллер обзавелся своей специфической славой и стал известен прежде всего, как один из самых неуловимых игровых преступников. Но, даже несмотря на это, Прайллер так и не простил свою бывшую гильдию за позорное изгнание, особенно он точил зуб на меня. Ведь это я был тем, кто рассказал Сел о всех его прегрешениях.

Будучи парализованным, я являл собой легкую мишень, но Прайллер, как и обещал, не стал убивать меня сразу. Он нашел моему беспомощному состоянию куда более полезное применение, а именно — стал использовать как приманку. Дело в том, что в шахтах, как и в сокровищницах, действуют особые правила, по которым выбраться из этих локации с помощью телепортации нельзя. Стало быть, на обратном пути Азимут, неся с собой драгоценный груз, обязательно пройдет мимо нас.

Шли часы, ничего так и не менялось. Прайллер перетащил меня поближе к костру, возле которого еще недавно ютились орки, — со стороны, наверное, казалось, будто я храбрым пал в неравной схватке, — а сам притаился в засаде за тем же валуном, за каким прятался Азимут. Он так же, как и я недавно, установил поблизости несколько ловушек. В этом, конечно, Прайллер был мастак. Ловушки и засады — это его хлеб.

Все это время мы провели в тишине, впрочем, Прайллер не отказал себе в маленьком удовольствии популять в меня камешками и шепотом порассуждать о том, какую ужасную участь он для меня приготовит, когда покончит здесь «с делами». На языке у меня вертелось сразу шесть остроумных ответов, и я бы выдал любой из них, если бы мне не мешал кляп во рту. Так что оставалось лишь молча терпеть всю эту демагогию и делать страшные, пугающие глаза. Мне бы хотелось сказать, что в последнем я преуспел, но весь эффект страшного взгляда сходил на нет из-за трагической, в чем-то даже откровенной, позы, в которую Прайллер меня уложил. Сделал он это, как я подозревал, специально, себе на потеху.