Пилигримы

Герхард был согласен с решением, вынесенным советом вождей, и не замедлил поделиться своими наблюдениями и выводами с Валенсбергом. Однако Вальтер не разделил энтузиазм своего старшего друга. Благородный рыцарь успел пообщаться с кнехтами, хорошо знающими эти земли, и узнал много нового и любопытного о здешних обитателях. Оказывается, прозвание свое морочене получили от славянского слово «морок», и среди соседей слыли отчаянными колдунами. Свою колдовскую силу они, по слухам, получали из озера Морочь, буквально кишевшего нечистой силой. Не менее громкой славой среди окрестных племен обладал здешний лес, через который крестоносцам еще предстояло пройти. Он тоже назывался Мороченским, то есть Колдовским, и неизменно оправдывал свою репутацию проклятого места на протяжении многих столетий.

В другой обстановке Герхард посмеялся бы над страхами суеверного Вальтера, но сейчас ему было не до смеха. Подобные слухи могли подорвать боеспособность крестоносного войска и сделать невозможным выполнение миссии, возложенной на них самим папой. Шевалье де Лаваль на собственной шкуре испытал, как действуют подобные разговоры не только на простых кнехтов, но и на благородных рыцарей. Дурная слава ругов, которых многие алеманы считали оборотнями и демонами, буквально парализовала воинов, позволивших перебить себя словно стадо баранов на улицах города Любека.

– Звериная шкура на плечах не делает человека волком, – наставительно заметил юному другу искушенный Герхард.

– Зато она делает его оборотнем, – возразил Вальтер, – в поединке с которым не устоит даже самый храбрый рыцарь.

Герхард обратился было к Дитмару, отличавшемуся, вроде бы, трезвым умом, но, увы, епископ Гевельбергский не оправдал его надежд. Более того, папский легат выступил с проповедью, призвав доблестных крестоносцев покончить с нечистой силой, угнездившейся в здешних местах. Причем епископ Дитмар так красочно описывал жуткие проделки здешних оборотней и колдунов, что напугал даже скептически настроенного Лаваля. По мнению папского легата, помочь крестоносцам могла только искренняя вера в Спасителя, способная разрушить любой морок и любое колдовство.

– Не только в мече, но и в кресте наше спасение, – надрывался преподобный Дитмар перед огромной толпой кнехтов. – Господь покарает лишь тех нечестивцев, в чьих душах корысть преобладает над верой.

После этой блестящей во всех отношениях проповеди, в лагере крестоносцев воцарилось уныние. Многие благородные рыцари и простые обыватели отправились в поход, прельстившись обещаниями папы, отпустить грехи, в том числе и смертные, всем его участникам. А теперь вдруг выясняется, что слово папы ничто перед происками местных колдунов и демонов, которые, чего доброго, утащат вас в ад раньше, чем будет получен пропуск в райские кущи. Крестоносцы были взволнованы до такой степени, что архиепископу Магдебургскому пришлось выступать с разъяснениями обличительных речей преподобного Дитмара. По его словам, само участие христианина в походе делало его безгрешным и неподвластным местным демонам, ибо над крестоносцами простерта рука не только папы, но и самого Спасителя. Именно здесь и только здесь, под сенью креста, человек может чувствовать себя в безопасности от происков адских сил.

– С нами Бог, – воздевал к небу руки архиепископ. – Так с какой же стати мы будем бояться происков демонов и колдунов.

Дитмар, получив строгое внушение от Фридриха Магдебургского и других вождей похода, вынужден был замолчать. Ему было настоятельно рекомендовано, заняться обращением косневших в язычестве душ и оставить христиан в покое. Ибо отпущение грехов от папы Евгения они уже получили и могли со спокойной совестью не только спать, но и действовать во благо святой церкви.

Отдохнувшее в Гевельберге крестоносное воинство двинулось вперед бодрым шагом, но с некоторым беспокойством в растревоженных сердцах, не совсем понимая, кто же из двух красноречивых пастырей окажется, в конце концов, прав. Многие надеялись на правоту архиепископа Фридриха, ибо сильно сомневались в изначальной чистоте собственных помыслов. В конце концов, люди отправлялись в поход не только, чтобы защитить истинную веру, но и за добычей, которую им обещали щедрые вожди.

– Мороченский лес все расставит по своим местам, – мрачно прокаркал Вальтер. – Помяни мое слово, Герхард, правым окажется Дитмар, а вовсе не архиепископ Магдебургский.