Пилигримы

Сицилийские галеры стали втягиваться в гавань, когда совсем стемнело. Впрочем, их кормчим помогала луна, выкатившаяся из-за туч, и полная уверенность в собственной безопасности. Бухта Святого Симеона имела добрую репутацию среди моряков из-за отсутствия подводных камней и течений. На свое несчастье сицилийцы не взяли в расчет людей, которые порой бывают куда коварнее самой природы. Галеры, стоявшие у причалов, вспыхнули почти одновременно. Огненные птицы порхнули в разные стороны, норовя присесть на чужие суда. Всего лишь на мгновение треск разбушевавшегося огня перекрыл вопль испуга и отчаяния, вырвавшийся разом из тысяч глоток. Олекса Хабар оказался посрамлен в своей недоверчивости – горели не только деревянные суда, но и вода, которой гореть не полагалась. Огонь с такой быстротой перебегал от одной галеры к другой, что порой за ним невозможно было уследить глазами. Костры вспыхивали по всей бухте, но крика людей уже не было слышно, рев разбуженного дракона перекрывал все другие звуки. Уцелевшие в огне галеры ринулись стайкой разжиревших уток к берегу, дабы спасти людей, прятавшихся за их бортами. Увы, захватчиков и здесь поджидала смерть, но уже не от огня, а от стрел и дротиков, пущенных человеческими руками. Правда, среди обезумевших от ужаса сицилийцев нашлись и сообразительные люди, которые бросали оружие раньше, чем их ноги успевали достигнуть суши. Этим вязали руки и отводили в стороны. Гвидо де Раш-Русильон оказался прав – бухта Святого Симеона превратилась в огромную адскую сковородку, на которой сгорели заживо тысячи людей. Огонь начал стихать только с рассветом, оставляя после себя обгоревшие обломки и множество обугленных тел наемников, которые еще совсем недавно грезили о богатой добыче в чужом неведомом краю. Уцелевшим в аду, а таких оказалось более тысячи предстояло еще познакомиться с Востоком, правда, с далеко не лучшей стороны.

– Продадите всех сицилийцев в рабство, – приказал шевалье де Руси ошалевшим портовым чиновникам. – Вырученных денег вам хватит на ремонт пристани и для расплаты с владельцами сожженных торговых галер.

– Будут недовольные, – слабо пискнули ему в ответ.

– Недовольных выпороть и отпустить на все четыре стороны, – холодно бросил Филипп. – Я оставляю вам сто арбалетчиков для поддержания порядка. Не справитесь – пеняйте на себя.

Благородный Симон ждал хороших вестей. Высадка сицилийского десанта должна была всколыхнуть Антиохию и собрать под его знамена сотни нурманских рыцарей. А пока он щедро угощал в своем замке гостей, среди которых шевалье де Сен-Лари занимал далеко не последнее место. За столом Симона собрались главари мятежа, отлично знавшие, что ждет их в случае поражения, а потому готовые идти за своим главарем до конца.

– А я тебе говорю, благородный Роже, что замок Ульбаш буквально забит золотом, – навис над своим соседом барон де Фригерид. – Не говоря уже о том, что сам он представляет огромную ценность. Его не раз пытались взять сельджуки. Да что там турки, сам граф Антиохийский, твой тезка, между прочим, обломал об эту твердыню зубы.

– Говорят, что прошлый владелец Ульбаша был колдуном? – спросил Сен-Лари, облизывая испачканные жиром пальцы.

– Можно подумать, что нынешний свят, – засмеялся Фригерид, явно хвативший лишку. – Все Русильоны еретики, отслужившие мессу дьяволу. Оттого и плывет золото им в руки, минуя истинных христиан.

– Смерть еретикам! – рявкнул шевалье де Браси, вскидывая к небу руку с куском кабаньего мяса.

– Смерть! – охотно поддержали его все, сидящие за столом.

– Требуй Ульбаш себе, Сен-Лари, – похлопал провансальца по плечу Фригерид. – Не прогадаешь.

Благородный Роже резонно заметил, что прежде чем делить добычу, ее нужно взять, тем не менее, он счел нужным поблагодарить любезного барона за совет.

– А я слышал, что в замке Раш-Русильон есть целебный источник, который не только излечивает раны и болезни, но и избавляет женщин от бесплодия, – проявил завидную осведомленность Браси. – Во всяком случае, графине Сибилле Фландрской он помог. Она забеременела к радости своего мужа, благородного Тьерри.

– В данном случае благодарить следует не источник, а Филиппа де Руси, – хмыкнул барон де Саган, кося на шевалье насмешливыми глазами. – Хоть владетель Ульбаша и редкостный негодяй, зато он помог сохраниться древнему роду.

– Вбросив в него дьявольское семя, – рассвирепел невесть от чего Фригерид. – Ты это хочешь сказать, благородный Себастьян.

– Даже если и так, – нахмурился Саган, – то какая тебе в том печаль, барон?

Перебранка между двумя хлебнувшими лишнего нурманами грозила перерасти в нешуточный скандал, но тут на общее счастье в зал, заполненный гостями, вбежал сержант с радостным известием:

– Сицилийцы стучатся в ворота нашего замка, благородный Симон.

– Наконец-то, – поднялся со своего места Лоррен. – Оставьте свои споры и ссоры, благородные шевалье, ибо впереди нас ждут воистину великие дела.