Пилигримы

— Идей ноль, — сказал Замес и осторожно ткнул умертвие носком ботинка. Хрустнуло, сухая плоть осела и резче запахло тем неуловимо тревожным.

— Оно, — объявил тощий и потянул шмалабой.

— Местные сухие? — выдала здравую мысль Ива.

На нее выразительно посмотрели. Пилигримы — люди суеверные, и я, вопреки здравому смыслу, начинаю их почти понимать. Накличешь хрень и хрень придет — сучья проза от жизни.

— В спальне череп и левая рука. Череп мужской, рука женская, — поставил весомую точку Шест.

— Вот зачем? — вздрогнул Замес.

— Возвращаемся, — дал я отмашку. Функция твердо проигнорировала изменения реальности. А оператор воспоследует, но с большой-большой оглядкой. — Цикл на восстановление и в путь. Попробуем местные развалины на зубок.

Остатки дня прошли обыденно — в тревогах и починке. Съестное и горячие напитки немного скрасили картину, разбавляя застывшее пространство, что тихо шелестело за обжитым пятачком. Никто не покусился на смену № 7, что сочли положительным знаком и почти примирились с неудобным трупом под боком. Многовато вводных данных — странных данных, из которых трудно сложить паззл. Но они мне вчистую не нравились от слова «совсем» — до желания пройтись через непонятное танковым треком.

Закатай губенку, Джимми. У нас хардкор.

Ночь привнесла несколько новых деталей. В черноте, сгустившейся за оградой, зажглись несколько далеких красноватых искр. Костры. Если правильно оцениваю дистанцию — в пригородных развалинах.

— Живут, — задумчиво протянул Замес, привалившийся к изгороди в метре правее. Мы изучали ночь и делали выводы. Почти всегда — полезно. — Палят открыто.

— Люблю бесстрашных, — кивнул с усмешкой. — Меньше сюрпризов.

— Ага, а потом ловушка, поза раком и ай-ай-ай, — вклинилась Крыса, грызущая комочек прессованной лапши. Она, не отрываясь, смотрела на искры пламени неизвестных лагерей.

— Они еще не знают, — вздохнул я задумчиво.

— О чем? — заинтересовался тощий.

— К ним пришла смена № 7.

— О да, — распылалась в улыбке мелкая.

И чет я не позавидовал вероятным злопыхателям. Крыса одна не ходит — с ней Малюта и немного мы.

Окончание главы 4)

Глава 5

Утро началось штатно. Я отвлекся от изучения изгороди и среагировал на храп Шеста, что донесся из дома. Следом глухо стукнуло и недовольный сонный голос спросил:

— С хера ли доской?

Пора вставать детишки — птички не поют, земля мертва, кишки на подсосе, вражины за углом, так что да — пора начинать новый день, родные. Волчий час дежурства позади, и я не против сменить обстановку.

Чуть шаяли угли в прокаленном мангале — играли толикой багрянца, грея алчные ладони караульного оператора на полной ставке. Я зевнул, подцепил с земли пару досок и аккуратно пристроил в кострище. Слышу, в доме шевелится Фрау, а значит близится время готовки.

Можно встать, сделать пару шагов, прислушиваясь к реакции мясного храма, и набросать выводы. Сон и био, замешанные на дежурстве, где бдительность чередовалась с ровными мыслями о бытие, сильно способствовали здоровью. Хотя о бытие думалось в разрезе местных говнистых странностей — не так высокопарно, как представлялось, но полезно. По итогу, тело слушалось, в голове не кипело.

Взгляд за ограду только успокоил. В первых отблесках Оси все та искореженная земля с явными признаками массированного удара. И неровная гряда далеких зданий без признаков костров. Но мы не гордые, мы можем и нагнать при случае.

— Командир, — прозвучало от дверей.

Великолепная возможность оценить боеготовность Фрау. Я потер руки, избавляясь от фантомной утренней зыбкости, и вернулся к разгоревшемуся огню. Женщина держится прилично — немного бледна, на лице затертые следы крови, но в тонкую березку на ветру не играет. Спасибо био и доброму слову. Иногда короткие передышки просто необходимы, да.

— Фрау — кивнул, присаживаясь. Не удержался, зевнул.

— Может отдохнешь? — Она придирчиво осмотрела котелок. — Тощий мыл.

— И справился достойно, — буркнули с порога. Шест потирал плечо. — Командир, если Крысу ушибет доской, то это просто карма.

— Принято, — согласился.

— Ох, — коротко провозгласила Ива и замерла, стараясь не показать мне, насколько за ночь одеревенело подраненное тельце. — Прям радостно.

— Тогда разомнемся с полчасика, — прикинул я программу. — И станет радостней.

— Молодец, подруга, — фыркнула Крыса. — Говорила же, выходи и сияй.

Почти общий сбор и настроение приподнятое. Отчетливо видно желание прокачать мышцу и порадовать командира. Иного в помятых лицах не замечаю.

Замес что-то пробурчал и начал показательно крениться — ать вправо, ать влево. Немного наивно, не находите.

А через тридцать минут я заставил их вспотеть. У Ивы и умника разошлись швы, но дело поправимо если верить заверениям санитарки. Хотя подозреваю, настаивая на процедурах, она попыталась сократить время тренировки. Лады, приму — внутри меня тоже не райские пажити, а скорее нудные иглы застарелой и растревоженной боли.

— Расходуем био, — намекнула от костра кулинар.

— Интересно, из этой херни с панцирем чего-нибудь выпадает? — оживилась Крыса.