Пилигримы проклятых земель

Для «302-го» закончилась эпоха неистовых рывков и бешеных скоростей. Теперь, как и положено инвалиду, он мог лишь медленно и грузно ползать. Понимая это, я скорее смял, чем пробил ограждение из сетки Рабицы и мимо дотла сожженной автозаправки «Газпромнефти» выполз на широкую ленту Киевского шоссе.

Дорога уходила вдаль практически по прямой, а потому просматривалась километра на полтора. Шоссе на этом участке оказалось буквально запружено брошенными автомобилями. В основном это были грузовики, бортовые и самосвалы. Наскоро набитые знаки «Осторожно радиоактивность!» указывали, что это именно те самые машины, которые участвовали в расчистке Наро-Фоминска еще до того, как его покинули люди. Перевозившую радиоактивный шлак технику парковали за городом, где она так и осталась стоять по сей день.

Мертвые глыбы ржавого металла на обочинах стали для меня уже привычной вещью и при всем своем жутковатом, напоминающем об армагеддоне виде, не привлекали особого внимания. Зато огромные пятна, отчетливо проступающие на грязном асфальте, сразу заинтересовали, вызвали подозрение. Вернее это были даже не пятна, а целые участки протяженностью от двадцати до пятидесяти метров. На них дорожное покрытие утратило свой обычный грязно-серый цвет и стало светло-коричневым, кое-где даже рыжим. Первое такое образование виднелось прямо на перекрестке, где в Киевское шоссе утыкалась улица Погодина.

– Что за пятна? – я задал вопрос, воспользовавшись тем, что Главный находился рядом.

– Зоны тепловых выбросов, – ханх сразу понял, о чем именно я спрашиваю. – Ничего опасного, но лучше не наезжать. Асфальт там хрупкий, часть битума выпарилась, так что может и не выдержать. Завязнем еще.

Да-а-а, завязнуть очень не хотелось, тем более на машине с едва живой трансмиссией и огромным весом, который распределен на четыре колеса вместо восьми. Понимая это, я снизил скорость и на первой передаче буквально пополз по краю аномального пятна.

– Никогда не видел такого, – в наш разговор вклинился еще один голос, и принадлежал он Анатолию Нестерову.

– Ты, майор, на Проклятых не бывал, а потому многого чего не видел, – ответил ему Главный.

Милиционер на это промолчал, но я прямо таки почувствовал, как внутри «восьмидесятки» возникло напряжение. Изучающие, едва ли не настороженные взгляды Нестерова, которыми тот то и дело одаривал Главного, я замечал все чаще и чаще. Вот и сейчас ханх и милиционер, как пить дать, сошлись в безмолвной зрительной дуэли.

Как ни прискорбно это осознавать, но я был вынужден еще больше подлить масла в огонь этого противостояния.

– Олесь! – я окликнул ханха. – Что там впереди? – знать мне было просто необходимо, ведь именно от этого и зависел наш дальнейший маршрут.

– Сейчас мы в зоне перехода. Это по сути все те же пустоши, только насыщенные аномалиями, или лучше сказать побочными флуктуациями, вызванными энергетической реструкцией.

– Ого, мужичок-лесовичок, откуда слов-то таких набрался? – Цепкий ум Одинцовского милиционера среагировал моментально.

– Не перебивай, майор, – вмешательство подполковника ФСБ позволило Главному уйти от ответа.

– Дальше, – это уже потребовал я. – Какова ширина этой самой зоны перехода и что нас ждет за ней?

Слава богу рыжих пятен на дороге стало поменьше, да и окрестности представляли собой полуистлевшее редколесье. Из всего этого следовало, что опасность не могла подкрасться к нам неожиданно. Именно поэтому я и смог сосредоточиться на разговоре.

– В глубине Проклятых земель нас встретит совсем иной мир.

– Что значит иной мир? – похоже, Нестеров не совсем понял, что именно Главный вложил в это понятие.

– Мы там сможем дышать? – вопрос Лешего был куда более конкретным.

– Дышать? – милиционер не поверил своим ушам.

– Дышать сможем, – ханх ответил уверенно. – Атмосфера едина для всей планеты, интенсивные изменения начнутся только на последней стадии.

– Что же тогда изменится?

– Состав горных пород, рельеф, ландшафт, радиоактивный фон, гравитация…

– Уменьшится или увеличится? – быстро поинтересовался Загребельный. – Фон и гравитация уменьшатся или увеличатся?

– Врать не стану, радиоактивный фон возрастет втрое. Это вызвано резким увеличением радиоактивных элементов в реконструированных слоях литосферы. Что касается гравитации, то она уменьшится. Да она уже здесь и сейчас меньше земной. Отчасти именно это позволило нам перенести удар во время падения. А, кроме того… – Главный по-дружески потрепал меня по плечу: – Уж извини, полковник, но идея взвалить четырнадцать тонн металла на четыре совершенно не предназначенные для такой нагрузки колеса, была не очень хорошей. И не изменись сила тяжести, все твои усовершенствования…

– Да понял уже… Хватит!

Я постарался как можно вежливей прервать издевательства над моим самолюбием инженера. Сделать это хотелось еще и потому, что на протяжении всей этой речи по занимательно механике в голове моей вертелся один весьма любопытный вопрос: