Пилигримы войны

Внизу он застал последствия побоища, но в этот раз дикари были ни при чем. В квартире на втором этаже на коленях корчился худой молодой парень, заросший неровной щетиной, а над ним возвышался Нестер. Кисть парня была вывернута вверх вместе с рукой.

– Отпусти, отпусти, падла! – выл потерпевший. – Все равно достану!

– Достанешь – ногой в печень. Это ты быстро достанешь! – поучал его Нестер, чуть выше поднимая руку. – Еще раз спрашиваю, будешь руки распускать?

– Нет, нет, все, – заскулил парень.

– Смотри, ты обещал.

Нестер отпустил его, буян медленно поднялся с колен. Пашка ловко отбросил ногой его ружье, чтоб не вводить в искушение. В глубине комнаты суетились женщины – русоволосая пышная девица прижимала к скуле полотенце.

Хомяк ворвался на место происшествия, мгновенно оценил обстановку и припечатал парня к стене.

– Это что за хрень! Кто тебе, паскудник, позволил на женщину руку поднимать?

– А чего! – Парень вырвался, вытащил из лап Хомяка свой ворот. – Я из рейда вернулся, две ночи по стремным местам лазил, а она тут с этим…

Нестер сделал было шаг вперед, но Полоз остановил его. Мол, не мешай, Хомяк пришел – разберется. Народ прибывал. Поднялись пришедшие с парнем искатели, не успев еще смыть с себя дорожную пыль. Впереди стоял стройный парень лет двадцати пяти, может, чуть больше, смотрел по сторонам выразительными темными глазами. Спустились Вампир с Сонькой. Красавец зыркнул на него злобным взглядом, но ничего не сказал, молча внимая Хомяку.

– Ты ей что, муж? – продолжал допрос Хомяк.

– Муж! – с вызовом крикнул охотник до пышнотелой девицы.

– Объелся груш! – рявкнул Хомяк. – Вся община знает, что Олька от тебя бегает. Ты тут кто такой? Законы наши помнишь? Баба сама себе мужика выбирает, и в выбор ее не лезь! Ишь, нашелся персидский шах! Отелло! Руки распускает! Мое! Прогоню я тебя, к чертовой матери, из общины, тогда будешь знать!

Парень угрюмо молчал – угроза Хомяка была делом серьезным. Полоз только сейчас понял, что группировка действительно выживала. И все их законы, правила были направлены на это выживание, какими бы странными они Полозу ни казались. Четкая иерархия, слово вожака – закон, каждому найдется дело, бабы, дети – общественное достояние, если только не связывали женщину какие-то крепкие узы, когда никто не мог на нее претендовать. Искатели рыскали по окрестностям, добывали средства к существованию. Самые крепкие, опытные члены сообщества. Остальные занимались внутренними делами, охраняли территорию, по мере сил облагораживали ее. Даже самым слабым, вроде Буквоеда, находилось занятие по силам. Сообщество брало над ними своеобразное шефство, их кормили, обеспечивали нормами воды. И только так они могли выжить. Изгнаннику из сообщества надлежало погибнуть. Никто не выживет в одиночку. Как это случится, когда – не важно. Попасться на обед «квазимодам», быть растерзанным одичавшими собаками, утащенным под землю мутантами, сгинуть в синем тумане, быть заживо растворенным Роем – способов смерти здесь, в Москве, было великое множество. Такому одиночке оставалось только примкнуть к другому сообществу, если они соглашались его взять, поскольку лишние рты никому не в радость. Нужно было уметь приносить пользу, доказать свою пригодность. Да и неизвестно, как там сложится.

Группировка Хомяка чем-то напомнила Полозу Белояр. На фоне других сообществ, о которых он узнал от Лены, община, возглавляемая дородным хозяином бывшей автомастерской, была наиболее «правильной». Что же касается других… Ближайшими «соседями» «МКАДа» считались бибиревские. Леух держал своих в ежовых рукавицах. Слабые и калеченые разом становились изгоями, жили на задворках, питались тем, что попадет в руки, а чаще объедками со стола более полезных членов сообщества. На них никто не обращал внимания, и они тихо вымирали. Появившаяся община в Свиблово по большей части состояла из отчаянных оторвяг, которыми побрезговал Сауд и прочие «садовые» группировки. По счастью, они еще не набрали достаточно силы, чтобы всерьез беспокоить соседей, но, по слухам, уже делали набеги на территорию Сауда, щипали помаленьку на окраинах. Что творилось в Москве с южного направления, Лена не знала, а слухи пересказывать не хотела.

Наконец, народ стал рассасываться, видимо решив, что больше ничего интересного не будет. Красавец вытолкал «Отелло» за собой, Хомяк кивнул Вампиру и Полозу:

– Пошли. Там человек пришел, о котором я тебе говорил.

…«Человек» сидел в комнате Хомяка и рассказывал Святу и Якуту занятную байку:

– Поднялись мы еще на этаж. Конечно, можно было не ходить – добыча у нас хорошая, в рюкзаках полно, того и гляди лямки оторвутся. Но сам знаешь, любопытство сгубило кошку. Так вот. Вскрываем мы, значит, эту квартиру, откуда шум доносился, открываем дверь и видим, ешкин свист! Вокруг все засрано, светлым таким пометом, а в самой большой комнате окна выбиты и всякое тряпье на полу. Горы тряпья! Высотой с гору Боливар, а может быть, даже Эверест!

– Во заливает! – хохотал Свят.