Пилюли счастья

Как есть у каждого человека любимые книги, так есть и любимые сны. Один из них, из самых дорогих и желанных, впервые явился мне в первые же месяцы моего нового замужества. Вскоре после того, как я обосновалась в этой суконно-потолочной стране. И с тех пор посещает каждый год — не всегда в одно и то же время, но обязательно приходит: приголубить и поддержать.

Ничего в нем, собственно, не происходит: я спускаюсь от нашего неве-яаковского дома вниз, туда, где должно находиться опоясывающее весь этот район шоссе, но вместо шоссе вижу просторный деревенский двор, с сараями, пристройками, кадками, ведрами и какой-то мычащей и кудахтающей живностью. Дальше полагается быть пустыне, но пустыня отменена, ее нет, а сразу же, метров через двести, открывается белесый каменистый морской берег.

И тут меня захлестывает великая радость — ведь сказано: когда море дойдет до Иерусалима! Вот оно и дошло, ликую я в сердце своем, — в наши дни, в это время!.. Ну, не чудо ли? Ведь жили на земле люди и получше нас, но отчего-то не сподобились. А маловеры смеялись, издевались — дескать, если мы скажем этим вполне практичным и прагматичным евреям, что завтра на базаре белые булки будут раздавать бесплатно, они ни за что в такую утопию не поверят. А в пришествие Мессии — вещь в тысячу раз более нелепую и невероятную — верят неотступно который век подряд. И ни за что не готовы расстаться с этой своей вредной и сокрушительной верой. Для них же в первую очередь очень вредной и сокрушительной — нет, не согласны — за все земные блага! Ну, не смешно ли? Чтобы взрослые и вовсе не склонные к пустым фантазиям люди цеплялись за древние, давно доказавшие свою беспочвенность сказки!

Вот же вам! Узрите теперь и устыдитесь — вот оно лежит в двух шагах от вас: Мертвое море — тихая живая вода… Три женщины, пристроившись на камнях, полощут белье. Одна из них Люсенька. Это я знаю точно, хотя не вижу лиц. Ну что ж — даже если она не смотрит на меня, мне все равно светло и радостно. Радостно оттого, что она тут, на самом правильном месте…

Исполнилось и свершилось — море дошло до Иерусалима. Три женщины сидят на камнях и полощут белье в тягучей, тяжелой, до вязкости просоленной, напитанной солнцем воде.

На этот раз сон явился в ночь с субботы на воскресенье. И я вновь, в который уже раз, подивилась ему и тут же преисполнилась надеждой, даже убеждением, что он обязательно должен предвещать что-то доброе и необыкновенное. Помнится, в тот же день Мартин объявил, что мы едем к Анне-Кристине. Зимой испугался деревенской скуки, а теперь сам загорелся, счел правильным и даже необходимым побывать в родных местах и повидаться с сестрой. Мы скоренько собрались, упаковались и в среду утром в полном составе, с тремя сыновьями, Лапой и четырьмя подвешенными на автомобильном заду велосипедами, двинулись на север — на север, на север, навстречу белым ночам, белым березам, прозрачным озерам и прочей, обласканной и согретой незаходящим солнцем застенчивой северной природе.

Едва выехав из города, попали в пробку — что делать, вся страна в эти дни перемещается в одном и том же направлении, так что даже самое благоустроенное шоссе не способно справиться с нагрузкой. Юнсоны вот тоже укатили в родную деревню фру Юнсон. Эндрю с Агнес, правда, предпочли посетить заморские страны, Сейшельские острова, где их, надо полагать, ожидает нечто поистине великолепное, нечто такое, чего не сыскать ни в одном ином краю — иначе зачем бы тащиться в такую даль?

Мы переночевали в кемпинге, а едва выехав на шоссе, увидели «БМВ», валяющийся в кювете на боку вместе с прицепом-вагончиком. Вот что случается с теми, кто слишком торопится и не останавливается на ночь в кемпингах. Потом на протяжении километров ста наблюдали работы по неустанному расширению шоссе, что весьма порадовало Мартина. Меня же уже не в первый раз восхитила прямо-таки неправдоподобная основательность и добросовестность исполнения всего задуманного: это вам не Россия — как-нибудь шаляй-валяй насыпать сантиметров десять гравия и закатать поверху двумя сантиметрами асфальта. Нетушки. Тут для начала снимают всю почву вплоть до скального основания — метр, два, три, сколько потребуется. Правда, что и почва-то — одни слезы, совершенно никудышная жидкая землица вперемешку с перетертыми камнями — как только держатся на ней все эти бескрайние могучие леса? Выскребывают эту грязищу дочиста, до основания, потом прокладывают дренажные трубы, потом засыпают слоем гравия в метр или даже больше, потом трамбуют-пластуют еще чего-то такое хитрое и сверхнадежное и уж только тогда настилают асфальт, но тоже какого-то особого состава — не совсем гладкий, немного шершавый и для очарования очей путешествующих цветной: проезжая часть темно-малиновая, а обочины светло-серые. Больших, надо думать, денег стоит все это фанфаронство, все это немыслимое техническое совершенство, и откуда только берутся такие бешеные средства?