Пилюля

– Я вот все думаю насчет сложившейся ситуации, – отойдя метров на десять, начал разговор Вадим. – На мой взгляд, ты поступил со мной очень некрасиво. Придется отвечать за свои поступки. Сильный мужчина никогда не прощает нанесенного ему оскорбления. Ты живешь по принципу «на войне все средства хороши». С подлецами вроде тебя я буду бороться твоими же методами.

– Это все? – спросил Саня.

– Почти. Послушай, ты, ничтожество, кончай ухмыляться. Кто ты такой, чтобы так на меня смотреть! Вот это все, – он широко махнул рукой, – сейчас закончится. И начнутся твои мытарства. Всю жизнь ты будешь выпрашивать объедки для себя и для никому не нужных ублюдков, которых наплодишь. А я ноги об тебя вытирать буду. И все свои ухмылочки ты засунешь себе, знаешь куда?! И так будет. Подожди чуток. Будешь прыгать перед хозяином, в глазки заискивающе поглядывать и выпрашивать косточку. Будешь жизнь проклинать и скулить: «Где же справедливость?!» Скотина инфантильная! Чего же ты теперь-то дергаешься?! О чем раньше думал? Ах, тебе ведь не сказали! Ты не знал, что ты раб, и только рабов плодишь! А эта дура будет потом ко мне бегать…

Лицо Сани вдруг вспыхнуло, как факел, он схватил Вадима за ворот рубахи и потянул на себя. Раздался треск рвущейся ткани. Вадим вырвался, отпрыгнув назад, примирительно поднял руки. О кафельный пол звякнуло несколько пуговиц.

– Хватит-хватит! Ты, примитив. Хватит! – Вадим деланно засмеялся. Саня шагнул к нему, но тот отступил назад.

– Лучше не подходи ко мне, – гневно произнес Саня. – В следующий раз догоню.

Уходя, Вадим произнес, злорадно скалясь: – Если кольцо положить в сумочку, а сумочку спрятать в туалетный бачок – возможно, его и не найдут. А если найдут, то ее обязательно посадят…

И только теперь Саня заметил, что к их столику подошли трое полицейских. За ними, всхлипывая и закрывая лицо руками, стояла Тамара, одетая в вечернее длинное узкое платье.

– С чего ты взяла, что это мы? – услышал он голос Риты.

– Это все он! Я знаю, это он! – не отрывая рук от лица, причитала женщина.

Саня поспешил к любимой и, обняв ее за плечи, спросил:

– Что случилось, звездочка моя?

– У одной из женщин, живущих в отеле, пропали драгоценности, – на хорошем английском обратился к нему один из полицейских. – Нам очень неприятно просить вас, но мы вынуждены обыскать ваш номер.

Потом он опять говорил что-то о причиненных неудобствах, о недоразумении и о том, что у них нет выбора, но Саня его уже не слушал. Он вдруг понял, о чем только что говорил Вадим.

Рите казалось, что она спит и вот-вот должна проснуться. Все предметы, люди, даже воздух, которым она дышит, – все вдруг стало каким-то не настоящим.

Саня шел рядом и держал ее за руку. Он единственный оставался реальным. Его улыбка, добрые глаза и сильные руки, только они были такими, как прежде.

Рита слышала, как плачет Тамара, как ее за что-то ругает Николай. Она слышала голос Вадима и шепот присоединившихся к ним зевак.

Возле двери их тоже ждали какие-то люди. Кто-то из обслуги открыл дверь в номер, Рита переступила порог и потянула за собой Саню. У нее дрожали ноги, и, чтобы не упасть, она присела на край неприбранной постели. Машинально взяла с подушки и понюхала желтые некрасивые цветы, принесенные утром любимым. От их неприятного запаха только сильнее закружилась голова.

Один из полицейских подошел к большой сумке с вещами, другой стал открывать дверцы трюмо. Рита не смотрела на них, ее взгляд был прикован к спокойному, улыбающемуся лицу Сани.

– Есть, – услышала она через несколько секунд радостный возглас самого молодого полицейского. Из кармана Саниного пиджака, висевшего на спинке стула, он вытащил и показал заглядывающей из коридора в комнату Тамаре золотой браслет в виде паука.

Рите стало нечем дышать, внутри все сжалось. Страх сковал все ее тело, и она не могла шевельнуться. Нет, ее испугало не то, что нашли какую-то драгоценность, в этом она почему-то уже не сомневалась. Ее испугало то, что нашли именно тот браслет, о котором она говорила Сане.

Страшный, с ядовитыми глазами паук вцепился лапами в рыхлую розовую ладонь маленького полицейского и, казалось, следил за каждым движением Риты, готовый в любую минуту прыгнуть ей на грудь или на голову. Санино лицо как бы отдалялось от нее, теряло свою яркость и привлекательность, оно становилось серым, скорее бесцветным, таким же, как у всех остальных. Комната показалась Рите пустым, холодным, наполненным призраками склепом. Она пыталась понять, что с ней происходит, и поймала себя на том, что пристально, не отрываясь, смотрит на Тамару. А та, чувствуя ее взгляд, будто специально коснулась своей груди и поджала губы. Нет, совсем не страх душил Риту, ревность разъедала ей сердце.