Пилот

– А Катя сейчас вот прямо на этом самом месте за меня замуж согласилась пойти.

Сашка и не удивился ни грамма, заржал и говорит -

– Ну, слава богу! Ну, наконец! Решился предложение сделать! Да она сто лет уже, как согласная! Это некоторым туповатым курсантам, невдомёк. А нам со стороны давно на муки твои смотреть смешно. Я думал, ты полгода ещё дибилировать собираешься. Сложно воспринимаются такими людьми логические связи между предметами. Заподозрил даже, что ты сволочь последняя! Поздравляю! Живите в радости и согласии, чтоб вам помереть в один день!

– Вот, спасибо друг! Вот это ты выдал! Не дождётесь! Мы всех переживём и похороним. А за бумагу – даже не знаю что сказать! Как хоть ты выдрал-то такую? Уму непостижимо.

– А! Как два пальца! И вообще не твоё дело. Летай, кормись! Ладно, прощаться давай, а то и в самом деле без нас улетят!

Руки пожали, похлопали друг дружку на прощанье по спине, девочки наши расцеловались, пообещались писать и отбыли Баты на пмж в свой Дюссель. А мы с Катей остались. И на стоянку пошли. Катя "мерсика" завела своего, к самолёту подъехала, я в багажник сумки перекидал. Закрыл на ключик. Взял Морсика на руки и домой покатили. К Кате.

Жена Чезаро присматривала за домом. Бассейн полный, цветы не высохли в доме ни пылинки. А в холодильнике – пусто и свежо.

– Кать! Чего кушать будем?

– А заедем куда-нибудь. На вечер купим чего-нибудь. Поехали?

– Поехали!

И поехали. Покушали в городе, идём к стоянке и сильно мне не нравиться один грузовичок. Какой-то он не такой. Как крадётся будто, за спинами у нас. Вот, не нравится он мне, и всё! Я и приглядываю за ним краем глаза. Метров с полста до него. И тут, когда мы через бордюр шагнули, он по газам втопил и нас норовит на бампер подцепить. Такая вот траектория у него вырисовывается. Ведь сметёт сейчас, фидор! Полсекунды на раздумье. Левой рукой Катю за талию, от земли оторвав, правой за столб фонарный и бегом вокруг столба, на тротуарий! Бемц! Столб крепкий оказался! Краем бампера его "Исуца" зацепила, накренился он, но устоял. А до нас долбобоб этот не сумел дотянуться, так и уехал не простившись. И хто бы это мог быть, мои дорогие маленькие радиослушатели?! И на хрена ему эти фортели?!

Мысли обрывками скачут. Стою столбом к столбу тому прислонившись, успокаиваюсь. Катю трясёт всю и да и меня не хуже. Катю по головке глажу, слова ласковые ей говорю тихим голосом. Успокаиваю вроде. Кто б меня успокоил. А то вот упокоить норовят.

Я тут явно не при делах. Значит, это на Катю кто-то охоту открыл? Зачем? Кому это она дорогу перешла? В банке уж больно она дерзкая была. Может оттуда и сквозит? Допрос бы ей вчинить, пока она не очухалась. Только вот неохота до тошноты. Ладно, разберёмся ещё, кто тут в тихой Греции бойкий такой. Я хоть и не Сашка Солоник, который "Македонский", но раз тут в Салониках оказался, как бы не пришлось опыт у него перенимать. Вот чуял я ощущалищем своим – не всё с Катей ладно. Так оно и есть. Точно, придётся кому-то башку опломбировать. Статошное ли дело, меня с Катериной грузовиками давить?

Вроде Катя отвечать мне начала, хоть и трясётся вся, и я вместе с ней. Поехали-ка домой, кирия моя разлюбезная. Осторожно улицу перешли, а чего сейчас-то опасаться? Грузовик тот наверняка за ближайшим углом брошен. Ищи ветра. А подряд два раза, давить не будут. Будут ещё чего изобретать. На виллу могут заглянуть, однако одно дело – ДТП, а вот два тела свинцом нафаршированные, с контролем – это для полиции совсем иной коленкор. Такие дела не с бухты-барахты и не кто попало. Так, думаю, особой опасности там не будет.

Пришли на стоянку, водитель из Кати сейчас никакой. Сам за руль сел. Тронул, качу строго соблюдая правила, по секторам наблюдение веду. Нету хвоста. Даже намёка никакого нету. Не промелькивают одинаковые машины. Все попутки меня обгоняют. А напряжение не отпускает. В магазин заехали за харчами. Набили две тележки. Катя набивала, а я за тачкой приглядывал. Не сунется ли кто. Бонбу пристроить под сиденье. Нет таковых! Катя вроде в себя пришла, хоть и нервничает. Приехали домой. "Мерсика" в стойло загнал. И продукты на кухню, к холодильнику таскать взялся. Монморанси объявился, довольный такой.

– Слышь, приятель, а нас тут чуть не грохнули.

– А нафига меня с собой не взяли? Ух я бы их! Как это?! Ты, серьёзно?

– Нет, шутки шучу! Короче – заступаешь в наряд. От дома никуда, без дела не тявкать на машины проезжающие. А в дом кто полезет – подать голос. В бой не ввязываться. Но если потребуется, оказать мне поддержку путём отвлечения на себя основных сил противника. Всё уяснил?

– Так точно, командир. Порвём как грелку! Пусть только сунутся! Разрешите выполнять?

– Эх, мне бы ружбайку какую! Стулом да кочергой отмахиваться, как-то не комильфо.

– Ты командир, у кирии спроси. Не моё это собачье дело, такими вещами интересоваться. Я всё больше по части – кого загрызть.

А чо, время ещё рабочее. И вправду может подскажет, где продают.