Пилот

Коридор уходил вглубь, широкий, как переулок. Такой же длинный. Наверное, этот дом простирается до центра квартала. Если не пронзает его насквозь.

Слева на двери был номер 1001, справа 1060. Потом пара дверей 1002 и 1059. Ячейки в камере хранения, чем по сути свой и является этот дом. Потом справа несколько дверей было без номеров, и сразу — 1056.

Малдер достал ключ.

За дверью не было тихо. Жужжал электромотор, и что-то булькало. Шелестели лопасти вентилятора. И еще текла вода по трубам. Стоял знакомый запах: фекально-затхлый. Со слабым миндальным привкусом.

Почему-то сразу же появилась резь в глазах.

Малдеру вдруг очень захотелось включить свет. Но делать он этого не стал, решил обойтись фонарем.

Похоже что несколько хранилищ, чьи двери были лишены номеров, объединили с этим в одно большое помещение. В два ряда стояли большие, от потолка до пола, металлические стеллажи. На них что-то поблескивало стеклянно:

Это были гигантские аквариумы. Часть их была пуста, просто мутная зеленоватая вода, и все. Но дальше там что-то будто бы проглядывало:

Малдер сглотнул.

В какой-то момент он, несмотря на всю свою солидную теоретическую подготовку, на мощный практический опыт, едва не сделал то, что сделал бы на его месте шестиклассник Фокс: ущипнул себя за руку и заорал.

Но он не ущипнул. Наверное, помешал фонарь. Он просто стоял и смотрел, пытаясь убедить себя, что не спит.

В аквариуме на боку лежал голый человек. Лицо его было спокойно, мышцы расслаблены. Пузырьки, поднимающиеся из трубочки аэратора, чуть колебали его волосы.

И, кажется, медленно-медленно вздымалась грудь.

Никаких дыхательных трубок. Ничего, кроме мягких плетеных металлических рукавов, закрывающих плечи, локти и предплечья. Возможно, просто грузы, чтобы не всплывало тело:

Малдер повел лучом фонаря. Еще один: и еще: и еще.

Пятеро.

Он пристально рассматривал их, еще не зная, что хочет увидеть. Клейма? Следы уколов? Признаки насильственной смерти? Лица были умиротворенные:

Движение на краю поля зрения заставило его бросит руку к пистолету — и лишь потом обернуться.

Один из «утопленников» подложил ладонь под щеку и вновь замер. Грудь его приподнялась и опала. Струя выдоха приподняла легкую муть со дна, прогнала маленьким ленивым смерчем.

Малдер понял, что сам он уже давно не дышит.

Почему я без фотоаппарата, подумал он. Отныне — всегда иметь в кармане маленькую японскую «мыльницу»: Он знал, что и это благое пожелание останется лишь пожеланием.

В который раз он ловил себя на странной притупленности восприятия. Очевидно, сознание куда-то пряталось от очевидности, не делая различия между фантазией, экстраполяцией — и грубой реальностью. Ну вот же оно, сказал он себе, то, что ты так бешено ищешь: подтверждение:

Он еще раз обвел лучом аквариумы. Еще раз. И еще.

Ну! Радуйся же!

Бесполезно.

Тупица.

6.

Секара прислонился к стене. Надо дать телу отдых. Короткий, ненастоящий. Просто — постараться вернуть себе обычный темп восприятия. Чтобы все вокруг не плыло тягуче-плавно:

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Боли нет. Боли просто нет и уже никогда не будет. Боль — это из прошлой жизни, из минувшей жизни: из жизни. Потому что это — не жизнь.

За что? Чем я помешал?…

Стоп. Без эмоций. Эмоции опять вгонят в панику. А паника может погубить всё окончательно.

Надо пробираться к Терри. У Терри я отлежусь. Мне надо-то — два-три дня. А потом что-нибудь придумаем вместе:

Билет в Бразилию, например.

Он знал, что его догонят и в Антарктиде.

Но все равно — что угодно, кроме трусливой и мелкой сдачи. Не хочу. Вам нужно меня убить — так хоть вспотейте. Сам я не приду к вам.

Даже если это будет казаться наилучшим выходом:

К Терри к Терри к Терри к Терри:

Через весь город.

Марш.

— Малдер! Малдер! Мне откуда-то звонили:

— Что? Не понимаю. Подождиии, я убааавлю звууук:

— Малдер, мне звонили по секретному телефону. Никто не знает, что он есть у меня:

— Секрееетный телефоооон? Ааа откуууда он ууу тебяяяя?

— Мне его поставили пришельцы!

— Тааак:

— Что у тебя с голосом?

— Этоо маааленькиие сиине-зеееленыые чееловеечкии, оони пооявляюютсяя оот моороженноогооо: Ктоо звоонил?

Приишееельцыы?

— Я не знаю! Но мне показалось, что я почувствовала запах «Морли»!

— Поо теелеефооонуу?

— Это же секретный телефон!

— Иизвииинии, нее соообраазил. Чтоо оон хоотеел?

— Чтобы я поехала в Нью-Йорк и в два часа ночи пошла в Центральный парк в бикини и с корзинкой для пикников!

— Заа этиим яявно стооит праавительствоо. Чтоо ты наамереенаа прееедприиняять?

— Я в панике! У меня нет ни одного приличного бикини:

— Скалли: агент Скалли:

— Да? Что? Звонок? Опять звонок?

— Вы так стонали.

— Простите, я не хотела. Ужасно мягкий диван: Который час?

— Скоро полночь. Вы проснулись?

— Да. Да, доктор Карпентер. Вполне, — Скалли улыбнулась. — Я в полном порядке.

Если не считать того, подумала она мрачно, что сны тебе посылают из фирменного магазина «Зигмунд Фрейд и компаньоны»:

— Я бы на вашем месте умылась, — сказала доктор Карпентер. — Холодной водой. Потому что: В общем, вам потребуется вся острота восприятия.

— Хорошо: