Пилот ракетоносца

Да, с интерфейсом запросто, но что, если прибор выйдет из строя? Тонкая электроника, то да се… Да и противник может поставить помехи. Ходили слухи, что что-то в этом роде разрабатывают сразу на нескольких мирах.

– Нет, – возразил Эрик. – Вручную.

– Это несерьезно.

– Это серьезно, – настаивал он. – Хеге, поверь мне, я смогу. Разреши показать!

– Завтра покажешь на имитаторе, тогда поговорим.

– Ну, я так и думал, – усмехнулся Эрик, пересылая файл со своего пульта на командирский. – Держи!

– Это что? – насторожилась Эльга.

– Это семь моих проходов через внутренний край астероидного пояса. В симуляторе, конечно, но зато каждый раз другим маршрутом.

– Хорошо, – подумав мгновение, согласилась командир. – Время терпит. Смотрим все и всем коллективом.

Семь проходов – это девять часов реального времени, но штурманский моделятор позволяет просмотр в ускоренном режиме, убирая все не относящиеся к делу длинноты и увеличивая темп перемотки. Так что просмотр – даже с несколькими возвратами назад, чтобы еще раз оценить, что там и как, – занял всего сорок минут. Все это время ракетоносец шел по инерции, давая отдохнуть двигателям и пилотам.

– Не знаю, как тебе это удается, но, похоже, ты действительно можешь.

– Так что, сэр, слетаем?

– Соблазнительно, но…

– Хеге!

– Ладно, – согласилась Эльга после минутного размышления, – но только в крейсерском режиме. Сможешь так, в следующий раз пойдем в тактическом.

Разница между крейсерским и тактическим режимами, прежде всего, заключается в том, что при втором отключаются все системы безопасности, то есть у пилотов не остается никаких ограничений. Делай что хочешь в пределах теоретически возможного, даже если этим всем ты рискуешь угробить и экипаж, и борт. В реальном бою командир так бы и поступила, но поскольку это все-таки учебный вылет, – а Эрик, как ни крути, темная лошадка, – рисковать она не захотела, и тем поставила Эрика в крайне затруднительное положение. Те семь проходов, что он выполнил на симуляторе, Эрик вел ракетоносец в боевом режиме, и в этой ситуации ему было достаточно «не зевать» и правильно рассчитывать траекторию движения. Получался скоростной слалом, но в этой игре, как выяснилось, он был хорош.

Сейчас же речь шла о крейсерском режиме, а это значит, что, как только они войдут в астероидное облако, все системы пассивной и активной локации и ориентации в пространстве сразу же начнут работать в чрезвычайном режиме. Для бортового компьютера это стандартный сценарий на случай прохождения через астероидный пояс или облако обломков. И, естественно, он обязан «осторожничать», чтобы не позволить пилоту наделать – по неопытности, спьяну или по какой-либо другой причине – фатальных глупостей. Он будет притормаживать, предупреждая столкновение, стрелять по «мусору» из пушек и лазеров и принудительно сворачивать с курса, сводя на нет все тактические преимущества скоростного слалома среди обломков скал.

– Интересная задача! – Эрик и в самом деле подумал, что Эльга, сама того не желая, выдала ему нетривиальную вводную. – Вызов принят!

– Ну-ну, – хмыкнула командир, и Эрик запустил двигатели, начиная разгон и выстраивая траекторию, которая на максимуме скорости выведет фрегат в «точку входа».

По идее, слалом отменялся, но, как упражнение в пилотировании, проход через астероидное кольцо оставался вполне годным способом нарабатывания навыков. Однако Эрик сделал все от него зависящее, чтобы доказать, что кто рулит, тот и решает. Выйдя на максимально возможной – без форсажа – скорости точно к намеченной им заранее точке, Эрик повел фрегат «противоминным зигзагом», ни разу не позволив компьютеру вмешаться в его пилотирование. Выглядело это так. Локатор захватывает очередную цель, компьютер классифицирует ее как потенциально опасную, но внимательно следящий за приборами пилот буквально в последний момент меняет траекторию движения. Рассчитанные компьютером действия перестают быть актуальными, и полет продолжается. Конечно, это было куда сложнее, чем лавировать между астероидами без вмешательства машины, но, в конце концов, Эрик справился. Правда, вынырнув из потока астероидов, он сразу же передал управление Эльге.

– Держи управление! – прохрипел он и, увидев, что командир его поняла и без задержки приняла управление на себя, попросту вырубился.

Нервное истощение оказалось достаточно сильным, чтобы уложить его в постель на два дня, да и после этого в течение следующей недели он чувствовал себя слабым, разбитым и непривычно рассеянным. Однако впечатление своим слаломом он произвел, что называется, неизгладимое. Причем не только на Эльгу и свой экипаж, но и на всех остальных пилотов. Даже после того, как Эрик поднялся со своего одра, запись с его проходом через кольцо все еще продолжала гулять по внутренней сети соединения, по-прежнему вызывая у понимающих людей разнообразные, но всегда очень сильные эмоции.

Третьего июня 2531 года,

пространство звезды Уилберга

– Эрик?