Пилот «Штуки»

Мне вновь везет в первые дни мая. Я отправляюсь на встречу с фельдмаршалом Шернером, но хочу заглянуть по дороге в штаб-квартиру Люфтваффе в замке Херманштадтель, примерно в семидесяти пяти километрах от нас. Я лечу туда на «Шторхе» и вижу, что замок окружен высокими деревьями. В центре находится парк, на территории которого я могу, как мне кажется, приземлиться. Со мной в самолете находится верный Фридолин. Посадка проходит благополучно, после короткой остановки для того, чтобы взять некоторые карты, мы вновь взлетаем по направлению к высоким деревьям, набирая высоту. «Шторх» медленно набирает скорость, для того, чтобы облегчить взлет я выпускаю закрылки прямо перед опушкой леса. Но самолет не может подняться выше самых высоких деревьев. Я тяну ручку на себя, но у нас недостаточно скорости. Тянуть на себя бесполезно, нос самолета словно наливается тяжестью. Я слышу какой-то страшный треск. Сейчас я окончательно разбил культю, если только не хуже. Затем все вдруг стихает. Я лежу на земле? Нет, сижу в кабине, и рядом со мной Фридолин. Мы застряли в развилке ветвей на самой верхушке огромного дерева, и весело раскачиваемся взад и вперед. Все дерево шатается, наверное, удар был слишком сильным. Я боюсь, что «Шторх» сыграет с нами еще одну шутку и перевернется вверх колесами. Фридолин придвигается ближе и спрашивает с тревогой:

— Что происходит?

Я говорю ему:

— Не шевелись, или мы и все, что осталось от «Шторха», рухнет вниз.

Хвост и куски крыльев отвалились и лежат на земле. Я все еще держу в руках ручку, культя не пострадала, я ни обо что ее не ударил. Повезло! Мы не можем слезть с дерева, оно очень высокое и с гладкой корой. Мы ждем, и спустя какое-то время на сцене появляется генерал, он слышал треск и сейчас видит нас, сидящих на дереве. Он очень доволен, что мы отделались так легко. Поскольку нет никакого другого способа спустить нас вниз, он посылает за местной пожарной командой. Они помогают нам спуститься вниз по длинной раздвижной лестнице.

Русские обошли Дрезден и пытаются пересечь Эрцгебирге с севера, чтобы достигнуть границ протектората и выйти во фланг армии Шернера. Главные советские силы находятся в районе Фрейберга и к юго-востоку от него. Во время нашего последнего вылета мы видим к югу от Диепольдисвальде длинную колонну беженцев, которых настигли советские танки. Они катятся прямо через людской поток как асфальтовые катки, сокрушая все на своем пути.

Мы немедленно атакуем танки и уничтожаем их, колонна продолжает свой путь к югу. По всей видимости беженцы надеются укрыться за Судетскими горами, где, как они думают, будут в безопасности. В том же самом районе мы атакуем еще одну колонну советских танков, которых защищает зенитный огонь, похожий на торнадо. Я только что выстрелил в танк ИС и поднимаюсь на высоту 200 метров, когда, осмотревшись вокруг, замечаю сзади град обломков. Они падают откуда-то сверху. Я спрашиваю: «Ниерман, кого из наших только что сбили?» Это кажется мне единственным объяснением и Ниерман думает так же. Он торопливо считает самолеты, но все на месте. Значит, никого не сбили. Я оглядываюсь на танк и вижу только черное пятно. Мог ли этот танк взорваться с такой силой, что его осколки оказались на такой большой высоте?

После вылета экипажи, которые летели за мной подтверждают, что взорвался именно этот танк и я видел его падающие вниз обломки. Вероятно, в нем была взрывчатка и его задача заключалась в том, чтобы расчищать путь другим танкам.

18. КОНЕЦ

7 мая, для того, чтобы обсудить план, только что разработанный Верховным командованием, в штабе группы Шернера проходит совещание офицеров Люфтваффе. Предложено постепенно отступать всем восточным фронтом, сектор за сектором, до тех пор, пока он не будет идти параллельно западному. Мы чувствуем, что вскоре будут приняты очень печальные решения. Увидит ли Запад, даже сейчас, свою возможность выступить против Востока или он так и не сможет разобраться в ситуации?

8 мая мы вылетаем на поиск вражеских танков в окрестностях Оберлейтенсдорфа. Первый раз за всю войну я никак не могу сконцентрироваться на задании, меня душит неописуемое чувство горечи. Я так и не смог уничтожить ни одного танка, они все еще находятся в горах, где мы не можем их достать.

Поглощенный своими мыслями, я поворачиваю домой. Мы приземляемся и идем в диспетчерскую. Фридолина нет, мне говорят, что он был вызван в штаб группы. Значит ли это, что…? Одним рывком я сбрасываю с себя депрессию.

— Ниерман, звони в эскадрилью в Рейхенсберге и скажи им о новой атаке, договорись о месте и времени встречи с эскортом.