Пилот «Штуки»

В этой зоне Советы постоянно подводят свои огромные резервы. Как часто нам приходится атаковать мосты через реку. Наш маршрут пролегает через Прут к Днестру за Кишиневым и далее на восток. Мы надолго запомним эти названия — Кошица, Григориополь, плацдарм у Бутора. На короткое время мы стоим на одном аэродроме с истребителями из JG52. Ими командует майор Баркхорн, который знает свою работу от «А» до «Я». Они часто сопровождают нас на боевые вылеты и мы доставляем им большие неприятности, потому что новый Як-3, который только что появился на другой стороне, каждый день устраивает все новые представления. Передовая авиабаза группы находится в Яссах, отсюда легче патрулировать над линией фронта. Командир группы часто находится на передовой, чтобы наблюдать за взаимодействием самолетов с наземными войсками. Его передовой пост оснащен радиостанцией, которая позволяет ему слушать все переговоры в воздухе и на земле. Пилоты-истребители говорят друг с другом, истребители — с офицером наземного контроля, «Штуки» — между собой и с офицером связи на земле. Тем не менее, обычно мы все пользуемся разными частотами. Маленький анекдот, который командир 8-й группы рассказывает нам во время своего последнего визита, показывает его заботу о своих «овечках». Он видел как наша эскадрилья приближалась к Яссам. Мы идем на север, наша задача — атаковать цели в районе замка, которые армия хотела нейтрализовать, установив связь с нашим диспетчером. Над Яссами нас встречают не наши истребители, а сильное соединение «Ла». Через секунду небо заполнено маневрирующими самолетами. Медленные «Штуки» не могут справиться со стремительными как стрела русскими истребителями, особенно с полным грузом бомб. Командир группы наблюдает за битвой со смешанным чувством и слышит все переговоры. Командир седьмого звена, предполагая, что я не видел Ла-5, которые заходили сзади, кричит: «„Ханнелора“, оглянись, один из них собирается тебя сбить!» Я давно заметил истребитель, но у меня еще достаточно времени, чтобы предпринять маневр уклонения. Мне не нравится эти крики по радиотелефону, это обескураживает экипажи и отрицательно влияет на их меткость. Поэтому я отвечаю: «Не родился еще тот, кто меня собьет».

Я не хвастаюсь. Я хочу только продемонстрировать определенную беспристрастность для выгоды других пилотов, потому что хладнокровие в таком месте заразительно. Коммодор завершает эту историю широкой ухмылкой:

— Когда я услышал это, я больше не беспокоился о вас и обо всей эскадрилье. На самом деле я наблюдал за этой неразберихой с большим удивлением.

Как часто, инструктируя экипажи, я читал им такую лекцию: «Любой, кто не сможет удержаться рядом со мной, будет сбит истребителем. Любой, кто отстанет, окажется легкой добычей и не сможет рассчитывать на какую бы то ни было помощь. Поэтому держитесь ко мне как можно ближе. Попадание зенитки — чаще всего счастливая случайность. Если вам не повезло, вас с такой же вероятностью ударит по голове сорвавшийся с крыши шифер или вы попадете под трамвай. Кроме того, война — это не страхование жизни».

Старики уже знают мою точку зрения и крылатые изречения. Когда новичков вводят в курс дела, ветераны прячут улыбку и говорят: «В этом он, может быть, и прав». Тот факт, что мы практически не несем никаких потерь во время встреч с вражескими истребителями, подтверждает мою теорию. Новички должны, конечно же, пройти определенную подготовку еще до того, как они попадут на фронт, в ином случае они будут представлять опасность для своих коллег.

Вот, например, всего через несколько дней мы совершаем вылет в том же самом районе и нас снова атакуют большими силами вражеские истребители. Недавно попавший к нам лейтенант Рем пикирует вслед за ведущим и отрезает ему хвост своим пропеллером. К счастью, ветер несет их парашюты к нашим окопам. Мы снижаемся по спирали вокруг них до тех пор, пока они не достигают земли, потому что советские истребители регулярно открывают огонь по нашим экипажам, которые выбрасываются с парашютом. Через несколько месяцев Рем превратился в первоклассного летчика, сам стал ведущим и часто замещает командира звена. Я испытываю чувство симпатии к тем, кто медленно учится.

Лейтенанту Швирблатту везет меньше. Он сделал уже 700 боевых вылетов и был награжден Рыцарским крестом. Получив прямое попадание над целью, он должен был сделать вынужденную посадку сразу за нашими окопами, потерял левую ногу и несколько пальцев на руке. Нам будет суждено сражаться вместе во время завершающей стадии войны.