Пилот «Штуки»

В настоящее время, благодаря нашей поддержке с воздуха, в районе Балатона наступает затишье, но восточнее Советы обошли Будапешт и достигли реки Гран к северу от Дуная. К югу от Будапешта они рвутся со своего плацдарма и взаимодействуя с частями, которые движутся с юга на северо-запад, переходят в наступление. Они наступают по восточным склонам гор Визул, к северу от Штульвессенбурга, и Будапешт, таким образом, окружен. Мы совершаем боевые вылеты в этом районе и еще дальше к востоку. Мы пытаемся нанести удар по их коммуникациям в глубоком тылу в районе Хадвана, где ходят советские грузовые поезда. Во время этих стремительно разворачивающихся событий мы становимся специалистами на все руки: мы играем роль пикировщиков, штурмовых самолетов, истребителей и самолетов-разведчиков.

16. РОЖДЕСТВО, 1944

Битва за снятие осады Будапешта в самом разгаре. Мы стоим в Кемемеде в районе Папа. Мы, летный персонал, только что прибыли с аэродрома в Варпалота и прежде чем мы начали устраиваться, Фридолин вскидывает голову и спрашивает: «А знаете, ребята, что до Рождества всего два дня осталось»? Он прав, так и есть, судя по календарю. Взлет — боевой вылет — посадка — взлет — боевой вылет — посадка, мы живем в таком ритме, день за днем, — годами. Все остальное поглотил этот ритм, холод и жара, зима и лето, рабочие дни недели и выходные. Наши жизни стали несколькими идеями и фразами, которые наполняют наш мозг и никак не покидают нас, особенно сейчас, когда война стала борьбой за выживание. Один день следует за другим, сегодня — то же самое, что и вчера. «Взлет!» «Куда»? «Против кого»? «Встреча с эскортом». «Зенитный огонь». Эти слова и мысли одолевают и самого молодого пилота и командира полка. Сколько это еще будет продолжаться? Неужели вечно?

Итак, послезавтра — Рождество. Фридолин вместе с офицером штаба едет в штаб группы забрать нашу рождественскую почту. Тем временем поздравления в адрес «Бродячего цирка Иммельман» поступают почти от всех армейских частей. Мы возвращаемся из нашего последнего вылета в самый канун Рождества в пять вечера. Наше место украшено к Рождеству, выглядит веселым и праздничным, почти как дома. Поскольку у нас нет большого помещения, каждая эскадрилья празднует в самой большой комнате своего штаба. Я обхожу всех по очереди. Каждая часть празднует Рождество особым образом, отражающим вкус своего командира. Повсюду веселье. Я провожу большую часть Рождества с офицерами штаба полка. Наша комната украшена ветками омелы и падуба, повсюду горят свечи. Две большие ели и стол перед ними, уставленный подарками, напоминает нам детство. В глазах моих солдат отражаются яркие ностальгические мечты, их мысли — с женами и детьми дома, с родителями и семьями, в прошлом и будущем. Лишь наше подсознание мы видим среди зелени немецкий военный флаг. Он возвращает нас к реальности: мы празднуем Рождество на фронте. Мы поем «Тихая ночь, святая ночь» и другие немецкие песни. Хриплые солдатские голоса сплетаются в мягкое созвучие. Затем в наших сердцах происходит великое чудо: мысли о бомбах и целях, снарядах и зенитках смягчаются сверхъестественным чувством мира, безмятежного и успокаивающего мира. И мы снова думаем о возвышенных и прекрасных вещах с такой же простотой, как об орехах, пунше и конфетах. Последнее эхо любимых немецких песен умолкает. Я говорю несколько слов о нашем немецком Рождестве, я хочу чтобы мои люди видели во мне сегодня, помимо всего прочего, своего товарища, а не командира. Мы счастливо сидим вместе один или два часа, затем рождественский вечер заканчивается.

* * *