Пилсудский

Все близко знавшие Пилсудского люди, а вслед за ними и его биографы сходятся в том, что он никогда не был теоретиком, кабинетным мыслителем. Зато его отличало необычайное умение воплощать на практике, казалось бы, самые невероятные идеи и замыслы, если он считал, что они могут приблизить к реализации главной цели его жизни – возрождению польского государства. Так было, в частности, при создании ППС, налаживании выпуска ее центрального печатного органа, формировании кадрового костяка партии. С не меньшей энергией «товарищ Мечислав» занялся в первой половине 1904 года организацией «десяток», то есть боевых групп ППС. Он придавал очень большое значение тому, чтобы их участники не боялись действовать открыто, были смелыми, дисциплинированными, точными и готовыми беспрекословно исполнять приказы своих руководителей. Одним словом, они должны были стать вооруженным плечом партии, офицерами и унтер-офицерами будущего восстания.

Формированию требуемых качеств характера должны были служить, например, мини-демонстрации, когда группа боевиков, вооруженная спрятанными под верхней одеждой дубинками, неожиданно сходила с тротуара на мостовую, образовывала колонну, разворачивала красное знамя, некоторое время маршировала по оживленной улице, а затем быстро расходилась. Огнестрельного оружия боевики первоначально не получали, да его у ППС в тот момент и не было.

Надо сказать, что усилия Пилсудского по созданию боевых групп долгое время давали ограниченные результаты. Малочисленные группы благодаря активности Пилсудского, Славека и Бронислава Бергера летом 1904 года удалось создать только в Варшаве, в провинции же их не было вообще. Тем не менее было положено начало оформлению военизированной структуры со строгой иерархией, дисциплинированной и исполнительной, своего рода армии в миниатюре. В последующие годы Пилсудский будет развивать и обогащать свою идею новыми решениями, придавая ей самостоятельное значение и все дальше отходя от партийной деятельности. Но в 1904 – 1905 годах он не ставил вопрос о выходе Боевой организации из состава достаточно аморфной партии социалистов. Думается, что определенную роль в неспешном расставании с ППС сыграла сильная привязанность «товарища Мечислава» к партии, которой было отдано более десяти лет его жизни, и особенно понимание того, что на данном этапе только она может обеспечивать приток в Боевую организацию смелых и идейно убежденных людей, а не просто искателей острых ощущений и авантюристов.

Заметное усиление разочарования общества в самодержавии с его консерватизмом и нежеланием перемен, подогреваемое поражениями русской армии во все более непопулярной войне на Дальнем Востоке, порождало настроения недовольства в различных слоях населения Российской империи, в том числе и в Царстве Польском. Правда, еще во второй половине 1904 года ситуация была далека от революционной, но не наблюдалось и признаков ее стабилизации, не говоря уже об улучшении. Прежняя тактика ППС, отдававшая предпочтение пропагандистской деятельности, в новых условиях становилась неэффективной. Теперь было нужно не столько вызывать недовольство масс правительством и его политикой, сколько придавать стихийно рождающемуся протесту организованные формы и направлять его против существующего порядка вещей, на достижение тактических и стратегических целей партии. Именно в это время и проявились давно уже дававшие о себе знать разногласия в рядах ППС.

На мартовской и особенно августовской конференциях ЦРК, созванных без санкции Исполнительной комиссии, «молодые» подвергли резкой критике «стариков» за отрицание ими необходимости единых действий польского и российского рабочего движения, за подготовку очередного польского восстания, а не пролетарской революции. Они настаивали на том, что заигрывание с японцами может навредить авторитету ППС, считающей себя врагом существующего общественного строя в мире и защищающих его правительств. Первая социальная революция или четвертое национальное восстание – вот дилемма, которая встала перед Польской социалистической партией в 1904 году. И поскольку эта дилемма имела теперь не теоретический, как прежде, характер, а приобретала сугубо практическое содержание, то ее нельзя было проигнорировать или решить компромиссным образом.