Пинбол-эффект. От византийских мозаик до транзисторов и другие путешествия во времени

Чтобы понять значение мозаики, необходимо упомянуть о документе, известном в истории как «Константинов дар». Речь идет о бумаге в три тысячи слов, адресованной папе Сильвестру I и подписанной императором Константином. По легенде, император заразился проказой, а затем чудесным образом излечился, приняв христианство. В благодарность за это чудо и был сделан «Дар». Какими бы ни были причины, но согласно этому документу папы получали беспрецедентную власть над всей христианской церковью. Кроме того, римские священники приравнивались к дворянству, а церковь получала в дар провинции и города Италии, Ломбардии, Венеции и Истрии. Когда все было сказано и сделано, оказалось, что папа стоит во главе всей Западной Римской империи. Таким образом, он имел полное право короновать Карла Великого как своего духовного вассала.

Неудивительно, что «Дар» на протяжении веков был основополагающим инструментом власти католической церкви, цитировался десятью папами и рассматривался как прецедентный случай всеми средневековыми законниками и богословами. Все это происходило несмотря на то, что документ представлял собой не более чем неуклюжую подделку. По всей видимости, его написал один из папских советников около 750 года, когда Рим отделялся от Византии, и, сближаясь с могущественными франкскими королями, хотел установить над ними контроль.

Мозаика из церкви Сан-Витале в Равенне, изображающая императора Юстиниана и его семью (фрагмент). Здесь изображена императрица Феодора с придворными дамами. В Равенне располагалась резиденция византийского наместника в Италии, и мозаики этого рода считаются одними из самых изысканных в мире

Подлог мог так и остаться незамеченным, если бы не был озвучен публично в 1435 году. Папа просто поспорил с человеком, с которым спорить не стоило. Это был Альфонс V, объявивший себя королем Неаполя, поскольку, как он утверждал, недавно умершая королева Джованна усыновила его. Папа оспорил это утверждение, и вскоре они стали лютыми врагами. Альфонс подумывал об арсенале средств, которые он мог бы применить против папы, как вдруг вспомнил о своем секретаре, юном прелате и весьма неоднозначной личности по имени Лоренцо Валла^{245 — 302}. Имея за плечами звание профессора риторики Падуанского университета (это примерно как Массачусетский технологический институт сегодня), 29-летний молодой человек был одним из ведущих гуманистов своего времени.

Лоренцо Валла превосходно знал классическую латынь и изучил множество древних рукописей, которые произвели в то время революцию в представлениях о прошлом. Он по праву считался лучшим знатоком латыни, и в 1444 году написал книгу «О красотах латинского языка», которая три столетия подряд являлась своего рода справочным пособием по этому предмету. Таким образом, Валла был как раз тем человеком, который мог погрузиться в пучину темного прошлого церкви и подыскать компромат на пап для своего сюзерена.

Ни тот, ни другой, однако, никак не могли предполагать, во что все это выльется. Когда Валла принялся за лингвистическую экспертизу «Константинова дара», он обнаружил там ошибку на ошибке. Начать с того, что документ был написан на так называемой «варварской» латыни и уж точно намного позже эпохи Константина. В «Даре» встречалось упоминание Константинополя как «патриаршего престола», который в то время еще даже не был учрежден, и «золотой диадемы» Константина, хотя на самом деле на голове он носил только полотняный капюшон.

Работа Лоренцо Валлы с «Константиновым даром» была типичным примером того, как гуманисты изучали древние рукописи. Понять, что имелось в виду в тексте античного автора, значило изучить документ критически, проанализировав его грамматику и синтаксис, сопоставить с историческим анализом реалий того времени и здравым смыслом. Эти методы позволяли ученым выявлять подложные и переписанные варианты текста и составлять из них окончательный достоверный вариант. Это своего рода литературное упражнение впоследствии стали применять и для классических текстов, что во многом заложило основу научной революции, которая произошла век спустя. Однако, возвращаясь к нашему повествованию, заметим, что Лоренцо Валла своим открытием подверг себя смертельной опасности. Сделать то, что сделал он, и при этом уцелеть было делом немыслимым. Тем не менее ему это удалось и удалось потому, что у него был очень влиятельный друг на самом-самом верху.